Милая маленькая игрушка - Айви Торн Страница 57

Уитни хрипло смеется, что застает меня врасплох. Из всех возможных вариантов ее ответа я этого не ожидал.

— Во-первых, я не выбирала Трента. Мой профессор распределил всех по партнерам. И поверь мне, он не в моем вкусе.

Я не утруждаюсь спорами, скептически приподнимая бровь. Он подтянутый, классический красавец и того же возраста, что и Уитни, не говоря уже о том, что у них есть общие интересы. Как он может не быть ее вкусом?

Но когда ее глаза изучают мое лицо, выражение лица Уитни слегка смягчается, и ее руки опускаются по бокам.

— Просто поговори с Трентом, и ты поймешь, почему тебе не о чем беспокоиться, — настаивает она. — Пожалуйста?

— Ладно, — ворчу я, хмурясь.

— Спасибо. — Уитни хватает меня за руку и наклоняется на цыпочки, чтобы поцеловать в щеку. — И, пожалуйста, постарайся быть милым.

Я иду за ней из кухни, не говоря ни слова, и Уитни приглашает нас сесть за обеденный стол, где нас уже ждет доска для закусок. Я напряженно сижу на стуле, и пока Уитни устраивается рядом со мной, я наблюдаю за чрезвычайно сложным процессом принятия решения Трентом о том, поставить ли стул поближе ко мне или к Уитни. Это так же мучительно, как и смешно, наблюдать, как он делает из мухи слона, и к тому времени, как он наконец плюхается на стул напротив меня, он выглядит морально истощенным и таким, будто вот-вот вспотеет.

— Сангрия? — Спрашивает Уитни, поднимая кувшин с персиковой и клубничной настойкой на белом вине.

— Позволь мне, — предлагаю я, забирая у нее кувшин и наливая ей бокал, прежде чем наполнить бокалы передо мной и Трентом.

— Какое разнообразие. — Трент хлопает в ладоши и потирает их, с энтузиазмом разглядывая выбор нарезанного вяленого мяса и сыра. Он тянется вперед, чтобы добавить несколько ломтиков каждого на свою тарелку.

— Не наедайтесь этим. У меня еще есть салат, запеченный зити и пирог с кузнечиками, — предупреждает Уитни. — Я просто жду, когда приготовится зити.

— Пирог с кузнечиками? — Спрашивает Трент, бледнея и держа тарелку с закусками в воздухе. — О, я… э-э… решил стать вегетарианцем в этом месяце. Знаешь, чтобы снизить калорийность и все такое.

Я поднимаю бровь, когда многозначительно смотрю на его щедрую стопку салями и прошутто.

Уитни заметно закатывает глаза.

— Это не из настоящих кузнечиков, Трент. Это мятный мусс и орео. Он называется пирог с кузнечиками просто из-за цвета.

— О, фух. — Трент с облегчением выдыхает, и выражение его лица расслабляется. Не говоря больше ни слова, он ставит тарелку перед собой и вгрызается в мясо, которое, как он только что заявил, он не будет есть в этом месяце.

Этот парень настоящий?

— Так ты видела сегодняшнее небо? Поговорим о синем. — Говорит он, пока между нами повисает неловкое молчание.

— Это обычно цвет неба, не так ли? — Указывает Уитни, ее сарказм ощутим.

Мои губы сжимаются, пока я борюсь с тем, чтобы не рассмеяться. Она звучит почти как старшая сестра, разговаривающая с надоедливым младшим братом.

— Так, Трент, ты в Роузхилл, чтобы стать… извини, я на самом деле не знаю этого слова. Ты тоже балерина? — Спрашиваю я.

— Нас просто называют артистами балета, и да. — Он пожимает плечами, прежде чем сделать глоток сангрии и одобрительно напеть.

— Что заставило тебя захотеть стать артистом балета?

— О, знаешь, дамам это нравится.

Его голос калифорнийского парня заставляет меня не быть уверенным, шутил он или нет, и я смотрю на него сверху вниз, изучая его лицо, пока Трент снова сосредоточивается на своей тарелке, по-видимому, не замечая того факта, что он здесь, чтобы успокоить меня по поводу его партнерства с Уитни. Кажется, он уже забыл мой первоначальный гнев, который заставил его бежать к двери.

— Трент, не говори так. Это смешно — огрызается Уитни, снова подходя к обеденному столу, зажав кастрюлю между своими черными клетчатыми перчатками для духовки.

— Я знаю. Я знаю. В современном обществе не кошерно говорить о том, чтобы заполучить женщин, когда вокруг бегают феминистки. — Говорит он, покорно подняв руки.

— Феминистки? — Усмехается Уитни. Ее ноздри раздуваются.

— Нет, я не имел в виду тебя… Я имел в виду … ну, ты знаешь… — Трент спотыкается.

Боже, как мне нравится смотреть, как он извивается. И клянусь, я ловлю на себе еще один взгляд Уитни, прежде чем она снова исчезает на кухне. Но когда она возвращается через мгновение с салатом, ее лицо застывает в совершенно вежливом выражении. Может, я просто представляю то, что хочу увидеть.

— Пахнет невероятно, — одобрительно говорит Трент, и Уитни улыбается.

Мои волосы тут же встают дыбом, и я накладываю зити на тарелку с большей силой, чем нужно. Скупой разговор во время обеда получается натянутым и неловким. Трент старается не отставать, но его вклад почти комично толстый, и мне приходится работать, чтобы сдерживать свое раздражение. И тут же я начинаю сомневаться, быть ли мне благодарным за то, что он не может связать два умных утверждений одновременно, или злиться на то, что ему все же удалось пробраться в жизнь Уитни. Я не должен чувствовать себя под угрозой с его стороны, но все же вопросы остаются в глубине моего сознания. И мне интересно, находит ли она его достаточно привлекательным, чтобы закрыть глаза на его талант вводить людей в ступор.

Меня раздражает, что он может утверждать, что становится вегетарианцем, чтобы следить за калориями, а затем набивать желудок значительным количеством вяленого мяса вместе с высокоуглеводной пастой, за которой следует хорошая порция десерта. Он, кажется, даже не замечает противоречия своих действий и слов, или, может быть, ему все равно. Но когда он наконец отодвигает свою пустую тарелку с пирогом из кузнечиков, я умираю от желания выгнать этого идиота из квартиры Уитни.

Я познакомился с этим парнем. Я едва могу его терпеть, и мне интересно, не это ли имела в виду Уитни, когда сказала, что мне просто нужно поговорить с ним, чтобы понять, что он не будет представлять