Опороченная - Вероника Ланцет Страница 56

Он поворачивается, его черты лица суровы. Он не выглядит радостным.

Он вообще не выглядит радостным.

Басс медленно подходит ко мне, садится на стул рядом с кроватью и просто смотрит на меня. Молчит. Даже не моргает.

Он просто смотрит на меня, как будто видит привидение.

В этот момент я начинаю осознавать, что меня окружает, а точнее, что я нахожусь в больнице, подключена к аппаратам, и мои запястья перевязаны.

— Басс? — спрашиваю я снова, тишина нервирует. Высунув язык, я смачиваю губы и поднимаю руку, чтобы убрать волосы с лица.

При движении возникает остаточная боль, и глаза Басса внимательно следят за белой марлей, его взгляд прикован к моему запястью.

— Ты пугаешь меня, Басс… — шепчу я.

И именно он пугает. Неважно, что я все еще жива. Но то, как он смотрит на меня, как будто он глубоко разочарован во мне, ломает меня.

— Я тебя пугаю? — Хрипит он, хмурится и качает головой. — Я? Я тебя пугаю? — повторяет он. — Ты чертовски напугала меня, Джианна. Ты ушла и… — поджимает губы, не сводя глаз с моих перевязанных ран.

— Как ты могла подумать о том, чтобы сделать что-то подобное? — его голос становится мягким, когда он переводит взгляд на меня. — Как?

— Я… — заминаюсь, не находя слов для объяснения.

— Я думал, ты умерла, солнышко, — выдыхает он, и я замечаю усталость на его лице. — Думал, ты бросила меня, — продолжает он, и вид у него… опустошенный.

Из-за меня?

— Прости, — тихо произношу я, внезапно почувствовав себя виноватой за то, что побеспокоила его.

Дело в том, что у меня никогда не было человека, который бы заботился обо мне. И, находясь в не самом лучшем состоянии духа, я просто решила, что никто не будет по мне скучать.

— За что ты извиняешь? За то, что не умерла? Или за то, что я пережил худшее время в своей жизни?

— И то, и другое, — отвечаю я, не задумываясь, и мои глаза расширяются от промелькнувшего на языке вопроса.

Я встречаюсь с его глазами и вижу ту же реакцию.

— Солнышко, поговори со мной. Что случилось?

— Я не могу выйти за него замуж, Басс. Я не могу, — качаю я головой, слезы уже покрывают мои ресницы.

— Что он с тобой сделал? — вдруг требует он, его тон строгий и непреклонный.

— Он… — делаю паузу, стыдясь сказать ему. — Он плохой человек. Очень плохой человек. И смерть в сто раз привлекательнее, чем брак с ним.

Он хмурится от моего высказывания.

— Я все равно умру, — горько усмехаюсь я, — но так это будет от моей руки, а не от его.

— Что ты имеешь в виду?

— Он садист. Он должно быть убил свою последнюю жену. Не первую и не последнюю.

— Откуда ты это знаешь? — Парирует он, пристально глядя на меня.

— Он…

— Он причинил тебе боль, — говорит Басс в упор, избавляя меня от необходимости говорить ему об этом, переживать это снова.

Я вяло киваю.

— Черт, — он поднимается, закрывает лицо руками и расхаживает по комнате. Ты не выйдешь за него замуж, солнышко. Это я могу тебе обещать, — уверенно говорит он мне.

— Басс, я ценю эту мысль, но…

— Нет. Это не просто мысль. Я собираюсь что-нибудь придумать. Это я тебе обещаю, — говорит он, подходя ко мне и садясь на кровать рядом со мной, неожиданно обнимая меня.

Он наклоняется, чтобы поцеловать меня в макушку, и его рука ложится на мое плечо, крепко обнимая меня.

— Если мне придется сделать нам фальшивые документы и уехать из страны, я сделаю это. Я что-нибудь придумаю, но ты никогда не выйдешь за него замуж. Или за кого-нибудь еще.

Я поднимаю голову, чтобы встретить его взгляд, его серебристые глаза ясны, черты лица полны решимости.

— Басс, — улыбаюсь я, его слова трогают мое сердце.

Даже если это всего лишь слова, тот факт, что он хочет мне помочь, согревает меня изнутри.

— Ты моя, Джианна, и я никому не позволю причинить тебе вред. Никогда больше, — подчеркивает он. — Я понял, что что-то произошло, как только ты его увидела, и собирался спросить тебя об этом, но… Черт, ты даже не представляешь, что со мной сделал вид тебя в той ванне, твоей крови в воде, твоего едва бьющегося пульса. Я…, — он останавливается и закрывает глаза, глубоко вздыхая.

— Ты не безразлична мне, солнышко. Сильно. — Я несколько раз моргаю, глядя на него, и слегка трясу головой, чтобы прочистить уши на случай, если я ослышалась. — Я не могу смириться с мыслью о том, что могу потерять тебя. Одно только время между твоим домом и больницей отняло у меня десяток лет жизни. Сомнение в том, выживешь ты или нет… Я не смогу переживать это снова.

— Басс, я… тебе не безразлична? — спрашиваю медленно, осторожно.

Да, я знала, что между нами с самого начала была безумная химия, как бы я ни пыталась это отрицать. Но я никогда не ожидала, что его чувства окажутся глубже, чем влечение. Услышать от него, что я ему небезразлична, — на это я даже не смела надеяться.

— Конечно, ты мне не безразлична, солнышко, — его рука опускается к моему лицу. — Ты удивительная женщина. Может быть, мне потребовалось время, чтобы разглядеть тебя за маской, которую ты надеваешь для окружающего мира, — усмехается он, — но когда я это сделал, пути назад уже не было. И не будет. Ты моя.

Его большой палец медленно выводит круговые движения по моей щеке, и я погружаюсь в его потрясающие глаза, замечая, что у меня самой снова наворачиваются слезы.

— Ты мне тоже небезразличен, — отвечаю я, быстро отводя взгляд от его лица и заливаясь румянцем. — Очень, — чувствую необходимость выразить это в количественном выражении.

Потому что он не представляет, как трудно мне доверять другому человеку — своим сердцем, своим телом, всем. Несмотря на все стены, которые я воздвигла, он сумел их разрушить, медленно внедряясь в мое сердце.

Может быть, дело в том, как он закрыл меня своим телом, когда взорвалась машина, или в том, как он постоял за меня перед Козимой. А может быть, просто то, как он принял меня настоящую, с моими мечтами и стремлениями, с моей печалью и сожалениями.

Он единственный, кто когда-либо прикасался ко мне с нежностью, и он единственный, кто заботился о том, чтобы я жила.

— Хорошо, — на его лице появляется самоуверенная улыбка. — Значит, мы на одной волне.

Я киваю.

— Я скажу это только один раз, Джианна, так что слушай внимательно. — Его голос низкий и грубый,