Язычники - Шеридан Энн Страница 54

— Ты слышал меня, — гордо говорю я ему, не позволяя ему услышать колебания в моем тоне. — Ты слишком боишься папочки, чтобы нарушать правила. Поживи немного, почему бы и нет?

— Еще раз произнесешь эти слова в мой адрес, и, клянусь чертовым Богом, Шейн, я сломаю челюсть, из которой они выскочили.

— Тогда докажи это, — бросаю я вызов. — Забери меня отсюда. Дай себе свободу и перестань жить по его правилам. Ты слышишь, как за нами гонятся сирены? Ты видишь, как ФБР крадется из-за угла? Нет. Мы свободны. Сегодняшняя ночь — наша, чтобы отрываться и получать удовольствие. Когда тебе в последний раз удавалось это сделать?

Глаза Романа сужаются до щелочек, пока я выдерживаю его взгляд, заставляя себя не сломаться, и когда мы слышим знакомый звук, с которым Маркус раскуривает косяк, его пальцы разжимаются ровно настолько, чтобы я смогла высвободиться.

— Какого хрена ты творишь? — Спрашивает Роман, глядя на своего младшего брата.

Маркус делает долгую, тяжелую затяжку, и я наблюдаю, как он выпускает идеальное кольцо дыма.

— Ты слышал девушку. Она бросила вызов, а я не из тех, кто упускает возможность, хорошо провести время. Мы везем ее веселиться в стиле ДеАнджелис, и если она умрет от алкогольного отравления, то это ее вина. Давай дадим ей то, о чем она просила, — говорит он, прежде чем сделать еще одну долгую затяжку. — Мне просто нужна минута, чтобы осознать это. Если я собираюсь куда-то сегодня вечером, то хочу насладиться этим… На самом деле, — добавляет он, бросая взгляд вперед, чтобы встретиться с удивленным взглядом Леви, — у тебя есть какие-нибудь таблетки? Мне нужно что-нибудь посильнее.

— Пошел ты, — говорит Леви, ухмыляясь в ответ брату при мысли о том, чтобы пойти и надраться, как кучка буйных подростков. — Ты не примешь ничего крепче из-за обезболивающих, которыми я тебе уже напичкал. Есть тонкая грань между тем, чтобы облажаться, и тем, чтобы хорошо провести время. Ты не умрешь сегодня ночью, братан.

Роман усмехается.

— Никто, блядь, не умрет, потому что никто, блядь, не никуда пойдет.

— Все круто, чувак, — смеется Маркус, наклоняясь вперед, чтобы хлопнуть его по плечу. — Просто высади нас и можешь тащить свою сучью задницу домой.

Ярость горит в его глазах, когда он тянется назад, хватает Маркуса за руку и тянет его вперед ровно настолько, чтобы ударить ублюдка прямо в челюсть. Маркус смеется громче, когда я отлетаю к креслу, полная решимости убраться с дороги, если это каким-то образом перерастет в тотальную драку на заднем сиденье машины, но, по-видимому, одного удара Роману достаточно, чтобы выпрямиться на водительском сиденье.

— Ты напрашиваешься на неприятности.

Маркус потирает рукой подбородок, пока Леви смотрит шоу, как будто это телевидение в прайм-тайм. Черт, все, что ему нужно, это порция попкорна с тройным маслом, и он будет счастлив.

— Не, чувак, — говорит Маркус. — Мы просим свободы, которой были лишены последние десять лет. Сделай это, брат. Присоединяйся к восстанию.

Я пожимаю плечами, не в силах скрыть озорную усмешку.

— Мы могли бы провести голосование, — поддразниваю я, точно зная, как это закончится. Роман пристально смотрит на меня в зеркало, и я вздыхаю, прежде чем пододвинуться к краю своего сиденья и перегнуться через его. Он настороженно наблюдает за мной, поскольку в прошлый раз, когда я делала это, я обхватила его рукой за горло и эпически потерпела неудачу в попытке задушить его.

Я опускаю руки на каждое из его плеч, одна рука тянется вниз по его крупному телу, а другая ложится на его грудь, ощущая учащенное биение его сердца под ней.

— Давай, здоровяк, — мурлыкаю я, пока моя рука медленно блуждает по его широкой груди. — Когда ты собираешься забрать то, что принадлежит тебе по праву? Пойдем с нами. Мы даже можем сходить в ваш любимый дайв-бар или найти одного из тех придурков, с которыми вам нужно свести счеты; все, что поможет тебе расслабиться и хорошо провести время. Я даже не буду пытаться убежать от вас, ребята. Я просто хочу пойти куда-нибудь и хорошо провести время. А завтра все вернется на круги своя. Я даже не буду ныть, когда ты набросишься на меня со своим обычным Романовским дерьмом.

Его рука ложится на мою, лежащую у него на груди, и он держит ее неподвижно, пока его большой палец двигается взад-вперед по моей коже, но, учитывая то, как он все еще смотрит на меня через зеркало, я сомневаюсь, что он даже осознает, что делает.

В "Эскаладе" воцаряется тишина, напряжение нарастает, все с нетерпением ждут окончательного решения Романа. Хотя это не значит, что мы бы просто не поехали без него, как предлагал Маркус, но если бы он был там, это было бы правильно.

Роман вздыхает, и его тяжелый взгляд, наконец, отрывается от моего, прежде чем сфокусироваться на пустой городской улице через лобовое стекло.

— Ладно, — наконец говорит он, сдаваясь. — Но мы делаем это по-моему.

Его нога давит на газ, и по инерции я отлетаю назад на сиденье, только Роман сжимает мою руку, не отпуская ни на секунду. Он мчится по городу, и всего через несколько поворотов Маркус и Леви, кажется, расслабляются, как будто точно знают, куда Роман нас везет.

"Эскалейд" останавливается у винного магазина, и пока Леви выходит, я начинаю перечислять всевозможные вещи, которые мне нужны, чтобы провести сегодняшний вечер. Только после четвертого пункта Леви снова смотрит на меня с отсутствующим выражением лица.

— Ты же не ожидаешь, что я все это запомню, не так ли?

Я вздыхаю и высвобождаю руку из крепкой хватки Романа. Я выталкиваю себя через дверь и ступаю на асфальт.

— Какого хрена ты, по-твоему, делаешь? — Шипит Леви, оглядываясь по сторонам и дважды проверяя, что никто не собирается выбежать на нас.

Я поднимаю на него взгляд, на моем лице ясно читается замешательство.

— Что? — Требую я. — Прекрати так на меня смотреть.

Он качает головой и хватает меня за руки, притягивая ближе к себе, чтобы я каким-то образом не сбежала несмотря на то, что я сказала Роману, что не стану этого делать.

— Кто-нибудь может тебя увидеть, — шипит он, понизив голос. — Может, ты и забыла, что должна быть похищенной пленницей, но