Психи - Энн Шеридан Страница 53

Маркус встречается со мной взглядом и качает головой.

— Это не так просто, как кажется, принцесса.

— Я, блядь, не принцесса.

— Разве я этого не знаю, — мрачно бормочет он, и в его глазах вспыхивают воспоминания о моих связанных запястьях и тяжелой цепи, удерживающей меня над полом, когда он трахал меня так сильно, что я чувствовала, где именно он был в течение нескольких дней.

Я тяжело сглатываю, отводя глаза, когда напоминание о прошедшей ночи вызывает жар глубоко внутри меня, и только его мозолистая рука, нежно прижимающаяся к моей щеке, заставляет меня резко остановиться.

Я останавливаюсь посреди коридора, поворачиваюсь, чтобы встретить его тяжелый взгляд, только он не произносит ни единого гребаного слова, но ему и не нужно. Все это читается в его глазах, когда редкая вспышка эмоций пульсирует в них. Комментарии Романа в столовой всплывают в моем сознание — у него формируется привязанность, и хотя мысль о том, что такой парень, как он, испытывает ко мне какие-то чувства — ужасает, эта маленькая привязанность, какой бы она ни была, может быть просто причиной того, что я каким-то образом переживу все это.

Взгляд Маркуса скользит по красному следу, который его отец оставил на моем лице, и я обнаруживаю, что застываю, как одна из множества статуй, расставленных по всему участку. Гнев клубится в глубине его глаз, и ясно, что мысль о жестоком избиении его отца ему не нравится, но где он проводит черту? Нормально ли, что он и его братья причиняют мне боль, но больше никто не может?

— Зачем ты это сделал? — Спрашиваю я, более чем осознавая, что Леви останавливается впереди, чтобы послушать наш разговор. — Он собирался убить меня, но ты остановил его. В этом нет никакого смысла. Разве не этого вы, парни, хотели все это время? Ваша конечная цель — увидеть меня в неглубокой могиле, так какой смысл оттягивать неизбежное? Ты подарил мне этот черный клинок и теперь спас мою жизнь. Я просто… Я не понимаю.

Рука Маркуса опускается, и этот редкий проблеск эмоций исчезает вместе с ней, возвращая мне черствую и жестокую версию его самого, с которой я быстро становлюсь слишком хорошо знакома. На мгновение я боюсь, что мои комментарии переключили этот переключатель внутри него, но его молчание говорит о многом.

Мой взгляд скользит к Леви, когда он маячит у входа в гостиную, его взгляд направлен прямо на меня.

— Это не входило в твои планы, не так ли? — Спрашиваю я, мои глаза расширяются от осознания. — Ты никогда не хотел меня убивать. Ты планируешь оставить меня рядом.

Маркус сжимает челюсть, его глаза становятся твердыми, как камень, и я понимаю, что это гораздо больше, чем просто отношения типа "обращайся с ней плохо, держи ее в напряжении". Они следили за мной три месяца, прежде чем сделать свой шаг, они знали обо мне все, они сделали свою чертову домашнюю работу. Зачем таким парням посвящать свое время чему-то подобному, чтобы потом развернуться и покончить с моей жизнью? Это не то, чего они от меня хотят.

— Когда ты сказал "Добро пожаловать в семью", ты не просто пытался заморочить мне голову. Ты действительно это имел в виду, — говорю я Маркусу. — Кем я должна быть для вас, парни? Я должна быть чем-то вроде замены прошлой цыпочки? Какой-то шлюхой, которую вы все собираетесь передавать друг другу, чтобы скоротать время? Все угрозы и игры, весь страх, который я испытывала с того дня, как вы, ублюдки, похитили меня, все это было напрасно. Ты никогда не собирался причинять мне боль.

— Нет, — подтверждает Леви, направляясь обратно по коридору ко мне. — В наши намерения не входит лишать тебя жизни, но не будьте настолько наивна, чтобы полагать, что несчастных случаев не бывает. Прошлой ночью ты видела жестокость нашего мира и жестокость нашего отца. Мы не всегда будем рядом, чтобы защитить тебя, и я не чувствую, что ты заслужила эту защиту. Ты здесь, чтобы сыграть свою роль, но зайдешь слишком далеко, и мы будем более чем счастливы похоронить тебя и найти кого-то другого на это место.

Мой пристальный взгляд задерживается на нем.

— И что же это за место, которое я должна занять?

Его глаза сужаются.

— Думаю, все зависит от тебя.

Не говоря больше ни слова, Леви и Маркус направляются в гостиную, а я осторожно следую за ними, в моей голове полный беспорядок от всех бомб, которые были сброшены сегодня. Сначала отношения Романа с мертвой беременной девушкой, потом странное увлечение Маркуса мной, которое каким-то образом переросло в то, что парни должны свергнуть своего отца. Хотя я их не виню. Познакомившись с этим мужчиной, сама, я бы поступила точно так же. Но последние откровения путают мне мысли.

Они не собираются меня убивать.

Все это время у меня было впечатление, что один шаг не в том направление привел бы меня в неглубокую могилу. Черт возьми, у братьев уже есть мое свидетельство о смерти, подписанное и датированное, а новости о моем убийстве разлетелись по улицам. С самого начала предполагалось, что я больше никогда не увижу свою прежнюю жизнь, но я предполагала, что и в новой мне мало что светит.

Итак, какого черта им от меня нужно? Это, черт возьми, объясняет, почему мне сходило с рук мое раздражительное отношение и почему они потрудились назначить мне противозачаточные. Если бы я была просто игрушкой, Джованни не проявил бы ко мне никакого интереса. Здесь происходит что-то большее, и мне действует на нервы то, что у меня нет ответов, которые мне нужны.

Я следую за братьями в гостиную и нахожу Романа сидящим на трехместном диване, закинувшим ноги на кофейный столик, с новенькой бутылкой бурбона в руке. Он полностью отключился, уставившись в окно, а его здоровенный волк лежит рядом с ним, его огромная голова покоится на коленях Романа.

Я долго смотрю на них, все еще не в силах смириться с тем фактом, что этим парням каким-то образом удалось заполучить в свои руки этих волков. Они дикие животные, и все же они лежат у них на коленях, как будто они часть семьи. На данный момент я бы не удивилась, обнаружив у них ошейники с шипами и выгравированные на адресснике имена.

Волоча ноги, я пересекаю комнату, прекрасно понимая, что большой волк следит за каждым моим шагом. Я не очень люблю животных, но если бы любила, то завела