Людмила Сурская - Ксюха Страница 52

— А вон от Иркутска ещё красный пунктир пошёл по железке к Байкалу, — ткнул в карту Андрей. — Смотрите, оборвался как раз у того места, где железка подходит к озеру. Что это?

Мужики, сгрудившись над столом, с усердием сопели разглядывая старые листы. От них веяло духом того непростого времени. Предчувствие тайны словно обрывает что-то внутри. Участие в их азарте не принимал только Василий. Он попивал пиво и иронично наблюдал за ними издалека. По мужику прошлась жизнь. Душу его давно порвали и растоптали без милосердия. С малолетства барахтался в грязи, время от времени зубами и ногтями, выцарапываясь, чтоб вынырнуть в нормальную жизнь, но она пхала его снова в то же болото. Да, он из шальных натур тех, что заведясь моментом трезвеют. Его не понять так запросто и не развязать, как мешок с мукой. Он боялся себя. Потому как не знал, во что влезет и натворит завтра. Силком его не одолеть, как не вертись. А тут, среди этих людей, его никто ни жал, ни давил, ни выворачивал. Опять же, в строй не загонял и под себя не равнял. Вообще-то, он не пряник. Нет, он не ставил целью обвести их вокруг пальца. Хотел отогреться, притиснуться бочком и жить по-людски. И вот прибитый непонятно какой волной к этим чужим людям он наблюдал за всем издалека. Живут сами себе и интересно не зло живут. Иван сильный мужик. А Василий считает, что во главе любого дела, маленького ли большого ли должен стоять крепкий мужик, чтоб его слушались и понимали. Этот точно на своём месте. К нему тянет.

Охотнику потребовалось каких-то полчаса, чтоб расщёлкать всю эту заморочку на двух листах. Но надо ещё как следует разобраться. А вдруг ерунда. Эта таинственность так задурит голову, что и с умом не сразу разберёшься. И Валера с новым усердием вертел листы.

— Дьявольщина. Я, кажется, знаю, где это, — почесал переносицу Валера. — Вот здесь, — ткнул он в тут же принесённую заведённым тайной и азартом Петькой современную карту, — забытые богом старообрядческие поселения. Непроходимая дикая тайга. Именно сюда ведёт первый пунктир.

— Неужели такое в наши дни бывает? — удивился Андрей. Юлька, искоса бросая взгляды на их мельтешения, вообще смотрела на всё это, как на бзык от пива, детскую потеху или причуду.

— Стоят те поселения, без разорения. Кто в дебрях найдёт к ним тропинки. Живут и ещё долго будут жить староверы в незнакомых миру дебрях, вдали от людских глаз. Не так просто вычислить и изведать те потаённые места. Набравшись вольной волюшки бежавшие туда люди от православной церкви, царя, потом и большевиков, варятся в своём соку. Живут по своим законам. Суров и жесток старообрядческий хоть завет, хоть закон: "Чужому в вере нет и части с нами". То есть, к себе в душу не пустят. Отщепенцев отсекут. Они застряли в дореволюционном времени. Ни войны у них не было, ни в космос никто не летал. — Вздохнул Валера. — Я попадал пару раз к ним. Шашки у многих до сих пор висят на стенах острые. Случай меня выносил и беда приводила, но чужаков не подпускают. Травят собаками и прогоняют. Связь с внешним миром имеют только избранные. Они выходят и к посторонним людям, остальные члены общины дороги не знают, права общения не имеют. Естественно, под страхом греха и смерти. Надумает уйти кто или сунуться к чужаку с разговором — погибнет. Именно за счёт этого и живёт в тех местах тайна. Здесь, в нашем случае, поселение спрятано за тремя реками. Пробраться можно только с проводником хорошо знающим брод. Пунктир ясно проходит через три реки. С лодками канительно. Значит, шли на лошадях или, если был груз то на телегах.

— А ты не ошибаешься? — с сомнением спросил Андрей.

— Валера тайгу знает — будь здоров. — Отрезала Потаповна.

Ивану нравился охотник. Мужик занятный и не глупый, хотя голова и забита всякой ерундой. Но это объяснимо — живут на краю света.

— И что это, как ты думаешь? — спросил он его.

— А Бог его знает. Но что тайна — это факт.

— Смотрите, железная дорога. Красный пунктир начинается именно отсюда. — Провёл пальцем по преломляющейся линии Андрей. — А вдруг груз, привезённый в вагонах, перегрузили на телеги и погнали в тайгу к посёлкам староверов. Видите кружок. Пунктир добегает до кружка. И уже в кружке стоит крест.

— Пожалуй, Андрюха прав, — влез Петрович, — карту передвижения простого отряда нет резона прятать. Получается, что-то везли, и прятали наверняка ценное. Если опять же считать крест местом закладки клада или тайны, то для чего подбегающий к метке красный пунктир.

— Люди, а давайте так: каждый покопается в нашумевших тайнах тех времён и известного нам места и выудит свою версию. — Загорелся Петька идеей. А пунктиром, я считаю, помечена тайная дорога.

Мужики перемигнулись его малолетнему азарту: "Вот забирает!"

— А что малой дело говорит, — поддержал паренька Петрович. У него самого на лбу аж выступил пот. Лицо мужика удивительным образом расслабилось, и он с улыбкой посматривал на взволнованную компанию.

— Так и сделаем. Только язык за зубами про всякий случай держите. — Предупредил Иван. Устроим себе отпуск с приключением. Одно условие я между бардаком и казармой всегда склоняюсь к казарме, поэтому вам придётся выбирать…

— Понять можно…

— Вань, о чём базар, как скажешь… — Заверила за всех Потаповна.

Все дружно задвигались и, вложив листы с картой в книгу, передали её Оксане.

— На, храни, раз судьба такую болячку тебе отвалила. — Ухмыльнулся Петрович.

— Было бы странно, если б она расщедрилась на неё кому-то другому, — пробурчала Галя.

— Не скули, она знает кого выбирать. У тебя бы она пролежала ещё сто лет, а тут враз коробочка открылась. Вот что значит попасть в нужные руки. — Обрезал её Петрович.

— Но мы ещё не знаем, что это, вдруг так, ерунда на постном масле, — отмахнулась Юлька.

— Не важно, зато приключение у нас в кармане, — в противовес ей огорошил Андрей.

— На фиг мне то приключение. Комаров кормить. Тоже придумал во что отпуск вбухать. Я на море хочу.

— Вольному воля, — отвернулся от жены тот. — Кто тебя гонит. А я еду.

Петрович, разломив кружок ананаса, хитрым прищуром посмотрел на Андрея.

— Док, а ты не легко женой бросаешься?

— Тут как раз мне переживать нечего. Её характер никто другой более трёх суток не выдержит. Так что никто больше чем на три дня не уведёт.

Компания дружно заулыбалась поглядывая на Юльку.

— Вы вообще-то в здравом уме? — распетушилась та. — Ха-ханьки им.

— Что ты предлагаешь? — заморгал узкими глазами, посматривая на Андрея Валера, не беря в расчёт возмущающуюся Юльку и возвращая разговор в деловое русло.