Измена. Ты сжег все мосты - Панна Мэра Страница 5

Но он всегда был тем человеком, который вставал на мою защиту! Не зря же Князев так испугался, когда узнал, что я поеду к нему в офис.

На проходной меня без проблем пропускают внутрь, и я быстро поднимаюсь на нужный этаж.

Еще немного и мне должно стать легче.

Только бы вынести этот непростой разговор.

Достигаю нужной двери и без лишних разговоров тяну ее за ручку, оказавшись в знакомом кабинете.

Отец сидит за столом, как и обычно неспешно подписывая бумаги, однако стоит только мне появится на пороге, он едва не подскакивает от удивления.

— Ангелина? — Белов удивленно приподнимает бровь. — Почему ты в таком виде⁈ Что-то случилось?

Ком боли и обиды снова подступает к горлу.

— Да, кое-что, — подхожу ближе, заправляя за ухо прядь выбивающихся волос.

После побега по кустам от Князева, я и правда выгляжу не очень.

— Я не знаю, что мне делать? — слова застревают в горле, и я едва могу заставить себя договорить. — Кирилл мне изменяет.

Внутренние терзания и без того казались невыносимыми, но теперь, когда я сказала это вслух самому близкому человеку, внутри все совсем перевернулось.

Отец молчит, хмурится, словно тоже не может поверить.

— Почему ты ничего не говоришь?

— А что мне говорить? — вдруг выдает он, разводя руками. — Думаешь, я не знал об этом?

Леденящая дрожь проникает под ребра.

Я смотрю на мужчину, но не могу поверить, что говорю со своим защитником с детства!

У меня парализует голосовые связки, так что я могу только ошеломлено смотреть на Белова.

— Ты знал, но ничего не сказал мне⁈

— Если ты думаешь, что я буду тебе сочувствовать, Ангелина, извини, — говорит он небрежно, даже не отрываясь от папки с бумагами, — все семьи так живут, а ты уже достаточно взрослая, чтобы смириться с этим.

Глава 6

Делаю вдох. За ним еще один. Однако в голове все еще стоит отчетливый шум, и я отказываюсь верить в то, что слышу из уст отца.

— Как ты можешь так говорить⁈ — внутри все переворачивается с ног на голову. — Твою родную дочь предают!

— Никто тебя не предает, Ангелина. Кирилл ведь не подает на развод, не лишает тебя имущества.

— Но он спит с…

На секунду прикусываю язык, еще раздумывая, стоит ли говорить имя сестры, но злость берет вверх и я беспощадно выдаю:

— Князев изменяет мне с моей сестрой! Это унизительно!

— Ангелина, ты взрослая, умная женщина. На твоем месте, я бы закрыл на это глаза и наслаждался теми благами, которые дает тебе работа мужа.

— Но ты сам пристроил его на работу! Он обязан ТЕБЕ своей карьерой!

Белов бесстрастно молчит, склонившись над своими документам.

Как же мне надоело это равнодушие и холод.

У меня разбито сердце, мой муж меня предал, а отцу хватает наглости делать вид, что это какой-то пустяк.

В два присеста, словно дикая кошка, я подлетаю к столу Белова, и нагло вырываю у него из рук один из документов.

— Я с тобой разговариваю или со стенкой⁈

Вот уж сейчас он точно не сможет быть равнодушным истуканом!

Отец ненавидит, когда ему дерзят и отвлекают от работы. Я переступила сразу две черты, а значит, и разговор сейчас станет совсем другим.

— Ангелина… — шипит он, а я чувствую, как гнев закипает в его груди, — не зли меня.

— Тогда, будь добр, сделай мне услугу! Перекрой Князеву все двери, пусть его контору разорвут в пух и прах. Тебе же это по силам!

Несколько секунд отец молчит, словно обдумывая реальность моей просьбы, а затем спокойно выдает решение:

— Нет, я не буду этого делать.

— Но почему?

— Потому что Кирилл амбициозный, умный, изворотливый и, к тому же, настоящий стратег. Я знаю, что он далеко пойдет, а мне нужны такие люди в близких друзья, — продолжает добивать меня Белов.

— Значит то, что он унизил и растоптал твою дочь, для тебя ничего не значит⁈ — с каждой фразой надежды внутри остается все меньше.

— Ангелина, пойми, я не буду портить с Князевым отношения только потому, что ты не можешь смириться со своей гордыней.

Гордыней? Гордыней⁈

У меня не хватает воздуха в легких.

Значит требовать от мужа верности — это уже гордыня?

Ноги немеют, а тело будто парализовало мощным ударом тока. Права была мать, когда говорила, что у Белова нет сердца.

— Но мне больно, отец. Я не могу жить с человеком, зная, что он делит кровать с кем-то еще.

— Ой, Ангелин, — отмахивается он от меня, как он назойливой мухи, — ты слишком много времени уделяешь всем этим бессмысленным разговорам о верности. Меньше мать надо слушать.

— Но они не бессмысленны! Я не могу смириться с предательством. Это немыслимо, это отвращает!

— Значит, придется тебе найти способ справиться со своими чувствами, потому что для нас, мужчин, это природа!

От обиды бросает в дрожь. Мы говорим на слишком разных языках.

Чувствую, как сквозь пальцы ускользает надежда на то, что отец сможет мне помочь.

— Значит, это я должна найти способ справиться с изменами Кирилла? — выдыхаю тихо.

— Разумеется, — отвечает он холодно. — Я надеюсь на твое благоразумие. Ведь не может же быть у меня глупой дочери.

Я лишь ехидно улыбаюсь отцу в ответ.

Раз он не хочет встать на мою сторону, мне придется защищать себя самой!

— Отлично, пап. Я уже даже знаю, как я решу нашу проблему.

— И как же? — спрашивает он, впервые проявив искрение удивление, но улыбка на моих губах становится еще шире.

— Развод. Я подам на развод.

Развернувшись на одном месте, я решительно направляюсь к выходу из кабинета, но до меня тут же доносится предупреждающий рык Белова.

— Ангелина, что ты творишь⁈

— А что? Ты ведь сказал решить проблему — я решаю.

— Я не позволю тебе развестись с Кириллом.

Я безмолвно закатываю глаза.

Внутри все прожигает от боли и обиды.

— Мне и не нужно твое позволение. Не в средневековье вроде живем.

Снова делаю попытку приблизится к двери и улизнуть из этого душного помещения, как в меня прилетает жесткий ответ Белова:

— Не нужно… Вот только вспомни, кто составлял, заверял и подписывал