Кровь навсегда - Джилл Рамсовер Страница 48

Одним легким движением он поднял меня на руки и прижал к стене. Я обхватила его ногами за талию и завела связанные руки ему за шею как раз вовремя, когда он вошел в меня. Мы оба задыхались, когда я приветствовала его жестокость и безжалостность в своем теле. Я хотела его всего. Не только организованного бизнесмена. Я хотела преступника и все секреты и ложь, которые с ним связаны.

Маттео трахал меня до тех пор, пока мне не показалось, что я задохнусь от оргазма, стремящегося вырваться из моего ядра до пальцев рук и ног.

— Кончи для меня, маленькая рысь. Покажи мне, как сильно ты любишь мой член внутри себя.

Кто я такая, чтобы ослушаться?

Мое тело взорвалось ощущениями, мышцы напряглись, сжимаясь, чтобы выдержать натиск наслаждения. Слезы потекли из моих глаз — переполненное блаженство было слишком велико, чтобы мое тело могло его сдержать. Оно хлынуло по нервам, окутывая все мое тело коконом тепла и сжигая мое сердце так, что я была уверена, что никогда не буду прежней.

***

На следующее утро мы поехали обратно в Хэмптон, где оставались в течение следующих трех недель. В нашей жизни установился ритм. Прилив и поток изучения и исследования — кем мы были, что нам нравилось, что не нравилось. Маттео ненавидел яйца и клал соль на канталупу. Я считала это отвратительным, но я была итальянкой, которая ненавидела оливки, так что кто я такая, чтобы судить?

Большую часть дня мы работали в своих отдельных офисах, а вечера проводили вместе, готовя ужин и наслаждаясь осенней погодой с видом на бескрайний океан. Никто из нас не требовал ответов на глубокие личные вопросы. Наше время, проведенное вместе, было простым, но от этого еще более интимным. Мы чувствовали друг друга, а не собирали информацию.

Я быстро узнала, что Маттео предпочитает тренироваться рано утром, что означало, что я просыпалась по утрам одна в нашей кровати. Это меня вполне устраивало, потому что давало возможность проснуться, не опасаясь, что кто-то попытается со мной заговорить. Я никогда не была утренним человеком. Моя семья знала, что ко мне нельзя подходить, пока я не выпью хотя бы одну чашку кофе, а то и две.

У нас не было планов на день, а значит, у меня было больше времени, чем обычно, чтобы понежиться в мягких объятиях нашей кровати. Но в какой-то момент лучи утреннего солнца пробились сквозь края тяжелых портьер и сказали мне, что пора подниматься с постели.

Я скатилась с кровати, и как только мое тело оказалось в вертикальном положении, мне пришлось бежать в ванную, зажав рот рукой, чтобы мой желудок не выплеснулся на ковер. Я успела сделать это как раз вовремя, прежде чем снова всплыло то немногое, что осталось с прошлой ночи.

Эпизод длился недолго, слава Богу. Я вытерла лицо и выпила прямо из крана, чтобы убрать послевкусие изо рта. Всю неделю мой желудок был неспокоен, но это был первый раз, когда что-то случилось. Я вытерла рот о полотенце для рук, лежащее рядом с раковиной, и замерла, встретившись взглядом с собственными глазами в отражении.

Каскад озноба потряс мое тело, а электрическая паника потрясла мою систему.

Сентябрь — была середина сентября. Когда у меня в последний раз были месячные? Примерно за две недели до свадьбы, которая состоялась десятого августа, так что прошло шесть недель.

О, черт.

У меня была двухнедельная задержка.

Я уставилась на неузнаваемую фигуру в зеркале. Мое дыхание сбивалось и замирало вместе с неустойчивым биением барахтающегося шарика мышц в моей груди.

Этого не могло быть.

Мы использовали средства защиты.

Мой цикл всегда был абсолютно регулярным, но я пережила огромный стресс. Это должно было быть оно. Я кивнула сама себе, сдерживая растущую панику. Проблему было легко решить — я бы сбегала в аптеку, подтвердила, что все это результат неуклюжей химии тела, и вернулась к своим делам.

Я была так потрясена, что совершенно забыла о кофе и прямо из шкафа направилась к машине. Через двадцать минут я была дома и смотрела на две розовые линии, ярко светящиеся на каждом из трех сделанных мною тестов.

Затем меня снова вырвало.

Беременна. Я забеременела ребенком. Невинным, уязвимым ребенком, о котором я понятия не имела, как заботиться. Я поклялась себе, что никогда не допущу этого. Я не создана для воспитания детей. Ужас перед ответственностью такого рода обязанности накинул на мою голову тяжелую сеть и тянул меня вниз, пока мои колени не начали отказывать.

В оцепенении от шока и ужаса я спрятала тесты в мусорное ведро и, спотыкаясь, вернулась в постель. Я спряталась от правды, свернувшись в защитный клубок, накрывшись одеялом отрицания и шока. Мой разум отключился. Я не давала информации опуститься в сознание и не думала о том, как может выглядеть материнство.

Я просто растворилась в воздухе.

Когда Маттео вернулся с тренировки и застал меня в постели, я сказала ему, что плохо себя чувствую. Мой голос был настолько безжизненным, что ему не нужно было сомневаться в моих словах. Он принес мне бутылку воды и несколько тостов, поцеловал меня в лоб и ушел работать в свой кабинет.

Я пролежала там несколько часов, не в силах думать. Я не чувствовала ничего, кроме сковывающего страха.

Мне нужно было бежать.

Я должна была найти выход.

К обеду я пришла к выводу и сидела на краю кровати, когда Маттео пришел проведать меня.

— Тебе лучше? Я приготовил немного пасты, если хочешь попробовать поесть.

Я не ответила ему. Мои губы были намазаны клеем, который крепко держал их вместе. Мой взгляд уперся в пятно на ковре недалеко от моих босых ног.

— Мария, ты в порядке? — Чувствуя, что что-то гораздо хуже, чем расстройство желудка, голос Маттео дрогнул от неуверенности.

Его беспокойство не затронуло мое сердце и не заставило поколебаться мою убежденность. Я была как никогда убеждена, что выбранный мною курс действий — единственный. Приготовившись к войне, которую я, несомненно, начну, я встретила его взгляд со всей силой, на которую была способна.

— Я беременна, и я собираюсь избавиться от этой проблемы.

Словно осколочная граната, взорвавшаяся в комнате, мое заявление разнесло в клочья все, что попадало в поле зрения. Я почувствовала жестокую боль от каждого крошечного снаряда, вонзившегося в мою плоть. Все тело Маттео качнулось назад, кровь хлынула из невидимых