Шахта дьявола - Кай Хара Страница 47

Когда я чувствую ее на другой стороне оргазма, я отпускаю ее клитор, и она обмякает. Опираясь на локти, я опускаю их на сиденье по обе стороны от нее и накрываю ее своим телом, нахожу рот и целую ее. Я хочу, чтобы она попробовала себя, точнее, попробовала то, что я ей делаю. Обхватив ее шею сзади, я наклоняю ее голову и углубляю поцелуй.

Она не отталкивает меня, но и не целует в ответ.

Не сначала.

Но затем ее язык нерешительно скользнул по моим губам. Она тихо стонет и возвращается, чтобы попробовать еще один вкус и третий, пока не встретит меня, удар за ударом.

Мой член прижимается к ее нижней части живота, и я знаю, что она чувствует его пульсацию, отчаянно желая познакомиться с моей зависимостью.

Отстраняясь, я бросаю на нее мрачный, собственнический взгляд и прижимаю лезвие к своей лодыжке.

— Помнишь вечер, когда мы официально встретились, когда я поймал тебя на слежке за делами картеля?

— Я не шпионила.

Ее глаза расширяются, когда они приземляются на серебряный клинок, который я поднимаю между нами. Страх расширяет ее зрачки, заглушая чистый голубой цвет, которым я одержим. Нахмурившись, я понимаю, что она думает, что я этим причиню ей боль. Разве я не дал ясно понять, насколько глубока эта одержимость?

— Помнишь, что я тебе говорил? Мои фантазии о тебе?

Она тяжело сглатывает, почти незаметно кивает, не отрывая глаз от моего ножа.

— Я думаю, пришло время воплотить пару из них в жизнь.

Я подношу нож к вырезу ее платья и разрезаю его одним точным, смертельным ударом. Затем ее бюстгальтер рвется, оба предмета спадают с ее груди, обнажая идеальную пару пухлых сисек и темно-розовых сосков.

Розовый.

✽✽✽

Глава 28

Тесс

Я вскрикиваю от тревоги, когда моя грудь вырывается из лифчика. Я немедленно пытаюсь прикрыться. Тьяго только что прикоснулся губами к моей киске, но быть полностью обнаженной перед ним — это совершенно новый уровень уязвимости, к которому я не готова. Он хватает мои запястья обеими руками и прижимает их по обе стороны моей головы.

Глаза, сияющие темным намерением, горячо смотрят на мою грудь, загипнотизированные тем, что они видят. Интенсивность, с которой он смотрит на меня, может соперничать с той жестокостью, с которой он обращался со мной, когда наказывал меня.

Ожог на щеках раскаляет всю задницу добела. Мой мозг все еще работает со скоростью тысяча миль в час, пытаясь осмыслить то, что только что произошло. Он причинил мне боль, а затем подарил мне самый сильный оргазм за всю мою жизнь, как с точки зрения мастерства, так и с точки зрения того, как он все это время смотрел на меня собственнически. Ему нравилось причинять мне боль и заставлять меня подчиняться. Он пообещал мне это сделать несколько месяцев назад, поэтому я не знаю, почему я удивилась, когда он повалил меня к себе на колени и отшлепал.

Я не могу поверить, что он это сделал, но что еще более шокирует, я не могу поверить, что позволила ему. Порка причинила неизмеримую боль, и хотя я не хотела, чтобы он увидел какую-либо слабость, я не смогла удержаться от крика и, в конце концов, заплакала.

Но чем сильнее спускался его пояс, чем больше он заставлял меня подчиниться ему, тем сильнее становился жар в моем сердце. С каждым ударом по моим ягодицам меня пронзало электрическое покалывание. К тому времени, когда он закончил, моя киска так болезненно пульсировала от желания, что, когда он прижался ко мне своим ртом, я была бессильна сопротивляться ему.

Если бы он еще раз спросил, хочу ли я его трахнуть после того, как он меня съел, не знаю, нашла ли бы я в себе силы сказать «нет».

И теперь он смотрит на меня еще более заинтересованно, скользя медовыми глазами по моей груди, словно пытаясь запечатлеть их в своей памяти.

Я борюсь с его хваткой, пытаясь освободиться. Это приводит лишь к тому, что его глаза темнеют еще сильнее, когда он видит, как моя грудь подпрыгивает на моей груди.

— Отойди от меня, Тьяго. Я покончила с этим, — шиплю я, обретая хоть малейшую ясность ума.

Пальцы обвиваются вокруг моего горла и яростно сжимаются. Я разжимаю их уже свободной рукой, пытаясь ослабить его хватку и впустить воздух обратно.

Тьяго наклоняется надо мной, пока его лицо не оказывается в нескольких дюймах от моего. С такого близкого расстояния он представляет собой идеальное воплощение жестокой красоты. Татуировки в виде слезы и розы вызывают жидкую похоть, циркулирующую внизу моего живота, усиливаемую головокружением от нехватки кислорода, которое начинает путать мои мысли.

— Теперь мы женаты, — сердито шепчет он сквозь стиснутые зубы. — Ты никогда не закончишь со мной.

Я ослабляю палец и успеваю выдавить одно слово.

— Развод.

Я почти мгновенно сожалею об этом. Сумасшествие, которое вспыхивает в его глазах и остается там, говорит мне, что это были неправильные слова.

Он отпускает мое горло и вместо этого хватает меня за волосы, используя их, чтобы дернуть меня горизонтально вдоль сиденья машины. Острая боль пронзает основание головы и всю разбитую задницу. Он вряд ли будет нежным.

Когда я лежу на сиденье, он прижимает мои руки к голове и оседлает меня. Используя галстук, который он ранее засунул в карман, он обматывает мои запястья и крепко прикрепляет их к запертой дверной ручке.

Он сидит у меня на груди, его вес сам по себе представляет для меня угрозу. — Произнеси это слово еще раз, и я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше не увидела дневной свет.

Я тщетно дергаю ограничитель. Разочарованная, я снова смотрю на него. — Ты предпочитаешь убить меня, чем заставить меня развестись с тобой?

Я никогда не думала, что мой муж может нести ответственность за раздел наших обетов «пока смерть не разлучит нас». Но опять же, я никогда не думала, что буду упоминать о разводе через тридцать минут после свадьбы.

Тьяго проводит ладонью от моей шеи и медленно вниз по груди, его глаза нагреваются до сотни градусов, и он с благоговением очерчивает изгибы моего тела. Он не замечает, как мои соски превращаются в твердые кончики от его прикосновений.

— Я бы никогда не убил тебя, я