Мой испорченный рай - Дж. Б. Солсбери Страница 43

Теперь я почти задыхаюсь. У меня может случиться сердечный приступ.

— Эй, ты в порядке? — Энди стоит передо мной в купальнике, ее длинные волосы заплетены в две косы по обе стороны головы. Она, вероятно, собирается заняться серфингом на закате.

В середине нервного срыва я не услышала, как она подошла.

Остальные жители дома уже давно ушли заниматься серфингом. Куинн последовала за Джейком по пятам в качестве его личной болельщицы. Я не видела Матео весь день, и за это ему благодарна. Я не смогла бы встретиться с ним после того, что случилось с Грантом, по крайней мере, не покраснев от смущения.

— Хорошо, спасибо. — Я оттолкнулась от стола.

— Хорошая попытка. — Уголок ее рта приподнялся.

— Что?

— Это может сработать на парнях, но не на мне. — Ее взгляд цвета карамели становится задумчивым. — Женщины знают, что «хорошо» на самом деле означает совсем не хорошо.

— Ты права. Все плохо. — Я встаю и отключаю камеру от ноутбука, чтобы упаковать устройство и шнур. — Но все наладится.

Мы с Энди почти не знаем друг друга, и я не собираюсь утомлять ее подробностями моей профессиональной карьеры, которая сгорела, даже не начавшись.

Она кивает пару раз, кажется, хочет что-то сказать, но поворачивается к открытым стеклянным дверям. Сделав один шаг, останавливается, затем снова поворачивается ко мне лицом.

— Если из-за Гранта?

Мгновенно растерявшись, я отвечаю недостаточно быстро, и она продолжает.

— Для него это будет тяжелая пара дней. — Она пожимает плечами. — Сделай ему поблажку.

— Я… — Какого хрена?

К тому моменту, когда формулирую внятный ответ, девушка уже стоит на песке с доской для серфинга под мышкой.

О чем, черт возьми, она говорит? Энди явно считает, что мы с Грантом ближе, чем есть на самом деле. Мы друзья. А что такое несколько общих оргазмов среди друзей? Но мы не настолько близки, чтобы он сообщал что-то, что заставило бы меня думать, что у него тяжелые времена.

Сегодня он выглядел хорошо. Даже идеально.

О чем, черт возьми, она говорит?

Я решаю, что это действительно не мое дело, и возвращаюсь к ощущению себя неудачницей. Сегодня вечером я устрою вечеринку жалости к себе, а завтра возвращаюсь к работе.

Пять пицц и четыре часа спустя гостиная заполнена людьми. В воздухе висит густой дым, а Дилан стоит на журнальном столике и поет песню Боба Марли во всю мощь своих легких. Куинн удалось уговорить всех на стрип-караоке, которое, по ее правилам, похоже на обычное караоке с одной оговоркой. Каждый раз, когда путаешь слова, ты теряешь один предмет одежды. Чем больше травки выкуривается, тем более голыми становятся люди.

Вот почему на Дилане только трусы, один носок на ноге и кепка. Две девушки, с которыми я познакомилась только сегодня вечером — Лина и Тэмми — тоже раздеты. Одна осталась в майке и трусиках, другая — в шортах и лифчике. К счастью, игра еще не дошла до того момента, когда кто-то оказывается полностью голым, но при нынешнем темпе это ненадолго.

Мы с Грантом сидим, прижавшись друг к другу, на диване. Его тяжелая рука лежит у меня на плече, что обычно меня успокаивает. Сегодня вечером это заставляет меня чувствовать себя виноватой.

— Не могу поверить, что ты не хочешь играть, — говорит он, его голос медленный и расслабленный после не знаю скольких затяжек косяка.

— Я не знаю ни одного текста песни настолько хорошо, чтобы рисковать. Я была бы голой еще до первого припева. — Правда в том, что я все еще переживаю из-за своих фотографий. Пока я сижу, прослушивая бесчисленные исполнения Леди Гаги, Бейонсе и «Бэкстрит Бойз», мой мозг крутится вокруг мозгового штурма и сомнений в себе. Единственное, что приносит мне утешение, это мое стремление завтра добиться большего. Я должна быть пьяна, чтобы играть в караоке на раздевание, так что не пить — означает не играть. А не пью я, потому что планирую начать спринтерскую гонку на рассвете.

Губы Гранта касаются мочки моего уха.

— Спорим, ты знаешь все слова песни «Хлорная мечта». — Он кусает меня за ухо так сильно, что становится больно.

Я отстраняюсь и смотрю на него.

— Вообще-то, нет. И мне больно.

Его веселая усмешка заставляет мою кожу покрываться мурашками.

— Ты сегодня отстой.

Он прав. И неприятно слышать, что мое настроение передается ему.

— Я знаю. И лучше пойду спать.

— Только одну песню. — Он пытается торговаться с помощью своих больших голубых глаз, но они превратились в крошечные, красные и налитые кровью прорези.

— Для меня.

— Не сегодня. — Я перемещаюсь на край подушки, чтобы встать, но меня дергают назад и сажают к нему на колени. Парень обхватывает меня руками и держит, пока я не начинаю извиваться.

Грант гладит меня по шее.

— Ну же, расслабься немного. Ты такая напряженная. Мне нужно, чтобы ты снова стала дикой. — Он прижимает свой рот к моему уху. — Какой была за водопадом. — Высовывает язык и касается мочки моего уха.

Я дергаюсь в его крепкой хватке, пытаясь освободить немного пространства между нами. Напоминание о том, что мы делали за водопадом, посылает волну пылающего стыда к моим щекам. Его тело, его рот, его руки, но в моей голове… Матео.

— Мне действительно нужно поспать. — Я вырываюсь из его объятий, и парень наконец отпускает меня.

— Элси! — Куинн пихает в мою сторону деревянную ложку, которую они использовали в качестве микрофона. — Твоя очередь!

Я отмахиваюсь от нее.

— Мне не за что не переплюнуть его. — Я киваю в сторону Дилана, на котором теперь только носок, но не на ногах. — Спокойной ночи.

Быстро выхожу из комнаты и звук разочарованных возгласов раздается у меня за спиной, пока поднимаюсь по лестнице.

Я не надеюсь быстро заснуть, не тогда, когда в моей голове мешанина из панических, отчаянных идей. В моем списке возможностей есть все: от висения вниз