Возьми номерок - Эми Доуз Страница 4

тому, как заглядывал в комнату ожидания «Магазина шин», чтобы подначить Кейт на написание сексуальных сцен в приемной. Скучаю по тому, что покупал Линси неоправданно дорогой шаркутери борд и смотрел, как она неуклюже виляет задницей перед парнями. Прошедший год кажется мне… одиноким. С чем я не очень хорошо справляюсь.

Вот пример: Лала.

Взгляд Кейт снова находит мой.

— Мы беспокоимся о тебе, Дин. Девушки, с которыми ты общаетесь, становятся все моложе и моложе, и ни в одной из них нет ничего особенного. Ты тонешь, парень, — добавляет Кейт, ее голос приобретает серьезный тон, что мне не нравится. — Похоже тебе нужна пип-поддержка от друзей.

— Что? Господи, ты только послушай себя. Не нужна мне никакая пип-поддержка… что это вообще такое? Вам двоим не стоит беспокоиться обо мне. — Я бездумно смахиваю крошки от наших крупонов. — Бизнес никогда не был лучше. Хедж-фондовая компания уже запущена, и у меня есть шесть надежных инвесторов по рекомендациям Макса. Кроме того, я инвестирую в денверскую пекарню Норы, которая, я знаю, будет прибыльной. Я на вершине.

— Мы не говорим о твоей профессиональной жизни, Дин, — говорит Кейт, сочувственно улыбаясь. — Ты всегда отлично справлялся со своей работой. Мы говорим о твоей пипиське.

Что, блядь, здесь происходит? Кейт — моя веселая подруга. Она та, кто не воспринимает жизнь всерьез и грозится пнуть по яйцам. Почему же сейчас она смотрит на меня так, будто у меня неизлечимая болезнь, и при этом называет мой член пиписькой? Сколько крупонов она съела?

Кейт облизывает губы и наклоняется через стол.

— Мне просто кажется, что с тех пор, как Линси родила ребенка, а я обручилась, ты стал встречаться с девушками, которые и близко не твоего уровнем. Ты гений-самоучка, Дин. Ты привлекательный, харизматичный…

— Щедрый, — добавляет Линси с грустной улыбкой, которая мгновенно переносит меня в те дни, когда она была беременна и жила со мной до появления Джоша.

Это безумие, думать о том, насколько изменилась моя жизнь с появлением этих двоих. Они буквально занозы в моей заднице семь дней в неделю, но даже когда раздражают меня до смерти, я безумно люблю их обеих. Нет ничего, чего бы я ни сделал для них.

Они как сестры, которых у меня никогда не было.

Если бы иметь неуместные мысли о своих сестрах было нормально.

Что очевидно… не так.

— Может, у тебя и твоей пиписьки депрессия? — спрашивает Кейт с грустью в глазах, которая противоречит ее нелепым словам.

— Боже, мой член не в депрессии. — Я поправляю очки и тяжело выдыхаю, ненадолго задумываясь, смогу ли ранить себя пластиковой вилкой настолько, что придется ехать в травмпункт. — Я просто перестану таскать с собой девушек. Всё. Проблема решена.

— Это не то, чего мы хотим, — отвечает Кейт, покачав головой. — Я просто хотела бы видеть тебя с девушкой, с которой ты мог бы поговорить. У нас много событий, связанных со свадьбой, и я была бы счастлива, если бы рядом с тобой была не девчонка-однодневка. Мы с Линси устроили мозговой штурм по поводу того, с кем бы мы могли свести твою пипиську, правда, Линси?

Я закатываю глаза, когда они начинают перечислять имена, и переключаю свое внимание обратно на Нору, за которой гораздо интереснее наблюдать, чем за этими двумя занудами, пытающимися устроить моему члену свидание вслепую.

И хмурюсь, когда вижу, что Нора бросила украшать крупоны и что теперь увлечена разговором с пожилой женщиной у конца прилавка. Женщина бурно жестикулирует, и я напрягаюсь, видя загнанное в угол выражение лица Норы.

Нора внезапно срывает с себя бандану и качает головой, ее светлые волосы рассыпались вокруг лица. Женщина пытается показать ей что-то на своем телефоне, но Нора отшатывается и отказывается смотреть на него. Когда женщина пытается снова, Нора недовольно фыркает и поворачивается, чтобы выбежать из пекарни через черный ход.

Глава 2

Нора

— Я хочу внуков, Нора. А не кронаты! — произносит моя мать жестким, четким голосом, перебирая пальцами свои короткие серебристые волосы, уложенные в прическу. Я оглядываю своих покупателей, чтобы проверить, не подслушивает ли кто-нибудь это безумие, и, к моему ужасу, Дин смотрит на меня… спорящую… в моей пекарне… с моей матерью. Она делает шаг, врываясь в мою зону комфорта, ее ноздри раздуваются. — Я планировала вечеринку по случаю тридцать пятой годовщины свадьбы несколько недель, и для меня было бы очень важно увидеть тебя с мужчиной до того, как меня похоронят в земле.

— Мам, я делаю крупоны, а не кронаты, — поправляю я, игнорируя ее замечание о безвременной кончине, потому что Элейн Донахью в отличной форме.

Честно говоря, думаю, что она могла бы победить меня в забеге на пятикилометровую дистанцию прямо сейчас. Она одна из тех пятидесятилетних, которые занимаются спортивной ходьбой, мажутся эфирными маслами и пьют травяные чаи, и которым удается придать седым волосам и штанам для йоги невероятно стильный вид. Моя мама практически клон Джейми Ли Кертис с накачанными трицепсами — неудивительно, что она до сих пор не попробовала ни одной моей выпечки.

Не поймите меня неправильно, она не безответственная мамаша, отказывающаяся поддерживать своего ребенка. Мама каждую неделю покупает коробку крупонов для адвокатской конторы моего отца, но боже упаси ее от мысли, чтобы когда-нибудь попробовать творения своей дочери и набрать лишние калории.

Тяжело выдыхаю и, вопреки своим убеждениям, решаю рассказать ей о своем бизнесе, над совершенствованием которого работала десятилетие.

— Кронаты готовили и раньше. Они имеют торговую марку, и на их изготовление уходят часы. Мои называются «крупоны». Это по-прежнему микс пончика и круассана, но на мой запатентованный рецепт требуется всего двадцать минут от теста до готового блюда. Себестоимость небольшая. Это, в сочетании с забавной концепцией, когда клиенты берут номерок, чтобы разместить свой заказ, делает «Проснись и пой!» оригинальной пекарней. Бизнес вырос на триста процентов с тех пор, как я запустила автомат с номерами. В среднем мы продаем пятьсот крупонов в день. Это весело. Уникально. И именно поэтому я открываю вторую точку и готовлюсь запустить национальную франшизу. Мой бизнес — это большое дело, мама. —