Довод для измены - Ария Тес Страница 38

Слава богу...

Слава богу!!! Потому что разорваться нашу связь сейчас равно самоубийству…

Вот так я на тебе зависла, Довод. Влюбилась.

Не знаю, когда я успела, но влюбилась…и самое страшное, что я знаю: влипну еще глубже, но останавливаться не собираюсь. Ни за что.

Глава 11. Условия

Я никогда не верила в судьбу.

Все предопределено? Кто-то сверху уже разобрался «как будет лучше», а вся твоя жизнь — просто череда ступенек до этого «лучше»? И ты ничего не можешь изменить? Спасибо, но нет! Мне такой вариант не улыбается.

Вот моя позиция. Она всегда была тверже стали, и я искренне верила, что нет ничего нерушимее собственных убеждений…Однако, когда я вижу свою размашистую подпись на белом листе, то понимаю где-то на задворках сознания, что так действительно должно было быть. Что у меня не было выбора. Только вот кто это решил? Едва ли свыше, скорее мужчина за моей спиной.

Мне это не нравится. Опять же: я всегда думала, что сама буду за себя решать, а если у меня кто-то появится, то я едва ли позволю ему брать вверх, и снова: однако.

Однако, да.

Мне бы от всей души хотелось сказать, что я была настолько сильной, вскочила, разорвала соглашение на маленькие частички, а потом отвесила ему звонкую пощечину и сбежала, куда глаза глядят, но нет.

Губами Влад нежно касается моей кожи между лопаток, а мне все тело простреливает так, что ноги — эфемерное теперь. Гипотетическое. Ненастоящее. И сопротивление мое — прозрачней и невесомей полиэтиленового пакетика.

Не существует.

— Хорошая девочка, — шепчет порочно на ухо, слегка зацепляя мочку кончиком языка, — Теперь поговорим об условиях.

— Условиях?

Переспрашиваю, словно во сне. Будто и не я вовсе! Голос точно не мой. Он еле слышен, слабый, бесхарактерный.

Господи…он сводит меня с ума… даже не так. Довод лишает разума! На его место помещает в черепную коробку вату и сладкий сироп, приправленный гормонами и перцем. Во всем этом я буквально тону, и Влад мне не собирается помогать. Он кладет руки мне на ноги и медленно ведет выше по внутренней части бедер.

Вроде бы…касается в одном только месте, а нет. Ничего подобного! Он меня словно всю трогает, и я так остро чувствую подушечки пальцев, что перестаю дышать.

Боже… мурашки бьют в самый центр нервных окончаний, а я превращаюсь в его руках в пластилин: лепи, что хочешь. И это правда. Наверно, я действительно могу позволить ему сделать с собой все, что придет в его больную голову, только вот он шепчет фразу, которая действует на меня, как антидот.

— Читай, что ты подписываешь, малышка Женя. На будущее.

Бам!

Возбуждение тут же скатывается с меня, будто его и не было никогда. Прикосновения больше не волнуют. Шепот. Дыхание — все по боку. Вместо всех этих острых эмоций приходит страх.

Дикий ужас просто!

Что это значит?!

Оборачиваюсь и сталкиваюсь с его пьяным взглядом, как тогда в номере отеля, но и на него не реагирую. Мне правда страшно, и я шепчу, нахмурившись.

— Что это значит?

Довод ухмыляется.

— Думаешь у этой фразы есть какой-то другой смысл?

— Но ты же сказал, что это простое соглашение…какие условия?

— У любого соглашения есть условия, Женя, — голос становится тверже, — Раз ты подписала, ты с ними согласна и…

— Но… как же так? Ты же…не говорил о них…

Довод

Она смотрит на меня, как загнанный в ловушку зверек, и это бесит. Бьет, я бы даже сказал. Неприятно так бьет, сильно.

Доверчивая, маленькая мышка, которая угодила в лапы к коту, который ее непременно убьет. Только поиграет сначала.

Мне обычно нравится производить такой эффект. Это состояние здорово помогает продавливать конкурентов или партнеров, которые внезапно слишком много о себе возомнили, но сейчас другой момент.

Пожалуй, победа впервые приносит мне буквально физический дискомфорт. Совесть. Моя чертова, внезапно проснувшаяся совесть, что захлестывает мощным цунами, когда малышка моргает часто, чтобы не расплакаться, и шепчет:

— Но…как же так? Ты же…не говорил о них.

Доверие.

Я чувствую его в ней. И наивность. Женечка тянется ко мне, как побитая, уличная кошка, смотрит широко распахнутыми глазами и верит, а я чувствую себя ублюдком.

На самом деле, в условиях нет ничего оскорбительного или унизительного: приезжать куда я скажу, когда я скажу и насколько я скажу; не спать с другими; не трепаться. В принципе, все. Но я чувствую, что должен был ее предупредить — и это бесит. Я никому и ничего не должен, твою мать! Не моя вина, что ты не читаешь, что подмахиваешь!

Давлю все человеческие эмоции, потом бросаю взгляд на часы. Встреча. У меня встреча через два часа, и мне сейчас не до разборок, поэтому я слегка подталкиваю ее со своих колен, а когда она встает, двигаю листок с соглашением и киваю.

— Изучай, обсудим потом.

— Я же уже подписала…

— Не мои проблемы.

Резко встаю, хватаю свой пиджак, потом беру телефон, в экран которого смотрю. Да, черт возьми! Я готов смотреть хоть на дерьмо, лишь бы не видеть сейчас ее.

Мне это неприятно.

Не она, что примечательно, а ее реакция, наполненная до краев какой-то детской болью и обидой, будто я ее предал!

Никого я не предавал! Еще раз! СМОТРИ-ЧТО-ТЫ-ПОДПИСЫВАЕШЬ! Уже не ребенок! При том во всех смыслах.

На языке сразу разливается горечь такая, что хочется отплеваться — все из-за колкого сарказма, который, опять же, раньше никогда не вызывал во мне негативных эмоций, а сейчас хоть вешайся!

— У меня встреча, поговорим потом.

Я разворачиваюсь и спешу покинуть собственный кабинет, а сам про себя думаю с усмешкой:

Довод, да ты в край потерялся, если сбегаешь от малолетки. Совсем уже?!

Но сколько не саркази, ситуация не поменяется, увы. Я правда сбегаю. Не признаюсь даже себе в этом — но я боюсь посмотреть ей в глаза и увидеть не только обиду или боль, но и разочарование.

Полагаю, я слишком многих разочаровал в этой жизни, и мне хочется оставить кого-то вне этого списка? Наверно, так и есть. Вот и все. На нее мне наплевать!

А что мы тогда будем делать с желанием ее поцеловать на прощание? Да таким, что кости крутит?

Ответ на этот вопрос я стараюсь замаскировать