Сандра Браун - От ненависти до любви Страница 37

— И каким только местом ты думала! — проорал наконец ее непосредственный начальник. В подобных излияниях он действительно отличался непосредственностью.

Съежившись от страха, она жалко пролепетала:

— Ничего я не думала, я просто…

— Не нужно оправданий! Они понадобятся тебе через минуту, — прорычал Пинки подобно голодному льву. Всю оставшуюся дорогу до кабинета управляющего он за руку волок ее за собой.

Секретарша ввела их в святая святых телестанции и тут же неслышно выскользнула за дверь. За столом их ожидал не только управляющий. Вместе с ним сидели директор коммерческого отдела и президент компании. Выражение их лиц было одинаковым и не предвещало ничего хорошего.

— Присядьте, пожалуйста, — недобро проскрипел управляющий. — Сегодня один мой старый друг позвонил и рассказал мне такое, во что я с трудом мог поверить. Он передал те слова, которые вы, мисс Стюарт, сказали сегодня за обедом нашему окружному прокурору. Хотелось бы надеяться, что мой друг просто ослышался.

Облизнув сухие губы и бросив извиняющийся Взгляд в сторону Пинки, она выговорила:

— Он не ослышался.

Думая, что находится в своем закутке один, Пинки выдвинул нижний ящик письменного стола и вытащил оттуда заветную фляжку. Сделав большой глоток из горлышка, он крякнул и вытер рот тыльной стороной ладони. А когда поднял глаза, то увидел прямо перед собой Кари. Она стояла на пороге стеклянного кабинета. После десятичасового выпуска новостей в редакции не осталось ни одной живой души. За спиной Кари было темно и тихо.

— Не дай им погубить меня, Пинки. Сделай хоть что-нибудь.

Кабинет управляющего они покинули поодиночке и с тех пор не виделись. Вернувшись со второго этажа в редакцию, Пинки немедленно с головой ушел в решение очередной проблемы. Продюсеру утреннего выпуска не хватало материала на целых девяносто секунд, а потому пришлось в срочном порядке решать вопрос о том, каким репортажем залатать прореху: о беременной слонихе в зоопарке или о слепой преподавательнице машинописи.

Едва директор отдела новостей успевал затушить один пожар, как в разных местах вспыхивало сразу несколько новых. Что, впрочем, было неудивительно: без аврала не обходилась подготовка ни одной программы теленовостей. Однако, несмотря на все дерганья и метания, Пинки ни на минуту не забывал о Кари. Интересно, куда она пропала? И чем занята? Зализывает раны? Ну — понятно, все это время Кари плакала.

Пинки с готовностью протянул ей плоскую металлическую фляжку, но, мотнув головой, Кари обесси-ленно опустилась на стул у его стола. Сделав еще один глоток, он завинтил пробку и спрятал фляжку обратно в потайное место.

— Ты сама во всем виновата, Кари, — назидательно произнес Пинки, поудобнее устроившись в кресле. — Предупреждал я тебя, но ты и слушать не хотела.

— Если надо, я публично извинюсь перед ним.

— Это надо сделать в любом случае, но все равно они вряд ли передумают. Они сейчас тебя живьем слопать готовы. И совершенно правы. То, что ты наговорила этому красавцу, абсолютно непростительно.

— Согласна, я совершила ошибку. Каюсь, — всхлипнула она. — Но три месяца — не слишком ли круто? Ладно бы отстранили от работы на неделю. Ну хорошо, пусть на две. А тут — целых три месяца! Я же умру, Пинки! Сам знаешь, работа для меня — это все. Я уже потеряла мужа, ребенка. Работа — единственное, что у меня осталось.

Положив ладони на стол, она наклонилась и жалобно заглянула Пинки в глаза.

— Замолви за меня словечко, а? Ну что тебе стоит, Пинки! Расскажи им, что мне пришлось вытерпеть от этого человека…

— Нет.

Она отдернула руки от егй стола, словно от раскаленной плиты.

— Так ты не поможешь мне?

— На сей раз нет. Извини, девочка, не могу.

— Но почему?

С тяжелым вздохом Пинки закрыл лицо руками.

— Потому что знаю: тебе нужен отдых. Время, чтобы прийти в себя. Ты совсем не та, что была раньше, Кари. Давно уже не та.

Это было выше ее сил. Только что она получила выволочку на втором этаже, а теперь ей приходится выслушивать еще и нравоучения Пинки.

— Я справляюсь со своей работой! — запальчиво заявила Кари. — Наш рейтинг растет.

— Больше не растет. Помнишь, я говорил тебе, что уже устал от твоих наскоков на Макки? Так вот, я всего лишь немного опередил наших зрителей. Теперь устали и они. Наш рейтинг покатился вниз, и я не могу отделаться от ощущения, что в этом есть и твоя заслуга.

Кари была уязвлена, но знала: Пинки прав. Люди симпатизировали Хантеру. Свой пост он получил от жителей Денвера — за него проголосовало большинство горожан. И, беспрестанно атакуя его, она настраивала зрителей не столько против него, сколько против самой себя.

— Понимаю, мне нужно изменить направленность своих репортажей, — тихо признала она, теребя подол юбки.

— Тебе этого уже не удастся сделать, Кари. На городское правительство поставлен другой человек — таково распоряжение начальства.

Холодным острием кинжала смятение вошло в ее душу.

— Тогда верни мне новости культуры.

Пинки с сожалением покачал головой:

— Не могу. На этом месте уже утвердилась Салли.

— Переспав с одним из наших коммерсантов! — в ярости вскричала Кари.

— И доставив ему несказанное наслаждение! — проорал, не оставшись в долгу, Пинки. — Однако это не имеет прямого отношения к делу. Я и сам далеко не в восторге от ее сюсюканья перед телекамерой, но рейтинг говорит о том, что зрители о ней иного мнения. Не знаю, что им так в ней нравится — большие сиськи или еще что-то, — но они от нее тащатся, и этим все сказано. А ведь я и об этом тебя предупреждал. Помнишь, говорил тебе, чтобы ты все как следует обмозговала?..

— Хватит нотаций! Ты что, отец мне, чтобы учить меня жить?

— Нет, но мне всегда казалось, что я тебе друг. — Его лицо стало багровым, как свекла, и ему стоило немалых сил, чтобы не психануть на всю катушку. — Послушай, Кари, да будь на твоем месте какая-нибудь другая куколка, я бы давно уже показал ей, где раки зимуют, и была бы она у меня как шелковая. Ты же с этим Макки пенку за пенкой отмачиваешь, а я все молчу. Бернсе, молчал до сих пор. Если бы я не был твоим другом, тут бы давно и духу твоего не было!

— Значит, не поможешь мне?

— Значит, помогу. И помогу по-настоящему.

— Поговоришь с ними, чтобы меня не отстраняли?

Он устало вздохнул:

— Нет, позабочусь о том, чтобы их решение осталось в силе. Ты же это время используешь для того, чтобы собраться с мыслями. Подумаешь, как жить дальше. Макки стал для тебя навязчивой идеей, а это уже патология. Обвиняя его во всех своих несчастьях, ты явно перегибаешь палку.