Злодей - Селия Аарон Страница 36

Я подняла руку к потолку и показала средний палец.

Его смех прокатился словно лучик солнца.

— Скоро.

Глава 23

Себастьян

Я двинулся от своего вертолета в сторону библиотечного крыла дома. Моя изжога усиливалась каждый раз, когда я был вдали от Камиллы. Телефонный звонок Линка в Министерство внутренних дел доктора Уильямса привел меня в ярость. Тимоти представился научным сотрудником и заверил балбеса, что Камилла в порядке, просто усердно работает вместе с доктором Уильямсом. Судя по всему, мои сообщения вызвали подозрения, так что мне нужно было закончить игру, чтобы прекратить их писать.

Вертолет взлетел, направляясь к парковочной площадке и ангару с другой стороны. Ночью дом светился ярко, хотя мой взгляд был сосредоточен на библиотеке, где Камилла только что свернулась калачиком с книгой в руках.

Теперь, когда она была совсем рядом, я хотел бежать до тех пор, пока она не окажется в моих объятиях. Не то, чтобы она позволила мне прикоснуться к ней без сделки. Может быть, папа подскажет мне деликатный подход к этой проблеме. Я видел, как его машина катилась по длинной дороге, когда вертолет приземлялся.

Тимоти встретил меня у задней двери.

— Она в библиотеке с вашим отцом. Я пытался задержать его…

— Бл*дь, — я бросился мимо него и помчался по коридору в библиотеку. Черная дверь была открыта, и слышался голос Камиллы:

— Не ожидайте, что я останусь здесь навсегда!

— Я знаю.

Успокаивающий голос отца пытался перебороть ее громкие ноты.

— Это не навсегда. Просто дай мне возможность поговорить с ним.

Я вошел в библиотеку. Камилла стояла спиной к камину, скрестив руки на груди. Мягкий трикотаж свитера придавал ей уютный вид, а джинсы, которые она выбрала, подчеркивали линии ног. Изжога прошла, ее близость была словно бальзам, даже если Камилла хмурилась на меня изо всех сил.

— Мои уши практически горели, — я ухмыльнулся ей.

Взгляд ее стал интенсивнее, а руки сжались в кулаки.

— Сынок, не делай хуже, — папа опустился на свое кресло — то самое, которое любила Камилла. — Ты устроил такой беспорядок.

— Это не беспорядок, — я расстегнул пиджак и снял его. Глаза Камиллы следили за моими движениями. Когда ее взгляд задержался на моей груди, я упивался ее одобрением, которое она так ярко показала. Она могла бороться со всем, что хотела, но желание в ее взгляде было гораздо более правдивым, чем отрицания, слетавшие с ее губ.

— Ты похитил эту бедную девушку! — папа потер лоб, его голос дрожал от эмоций. — Я не могу это исправить, сын. Все, чему я тебя учил, ты проигнорировал. Это не закончится хорошо.

— Все идет по плану, — я сел напротив него. — Камилла должна быть здесь, со мной. Вот увидишь. И она тоже это поймет.

— Я стою прямо здесь, псих, — она закусила ноготь между зубами.

Я ненавидел страдания на лице отца, но ничего не мог поделать.

Он покачал головой, затем повернулся к Камилле.

— У тебя есть семья, дорогая?

— Вы имеете в виду, будет ли кто-нибудь скучать по мне? — горький тон в ее голосе, казалось, смутил моего отца еще больше.

— Я уверен, что многие люди будут скучать по тебе, — он попытался улыбнуться. — В этом нет никаких сомнений. И мне очень жаль.

— Если вы сожалеете, то скажите своему сыну отпустить меня!

Он посмотрел на меня, беспокойство вытекало из него, как воздух из проколотого легкого.

— Ты должен отпустить ее, Себастьян.

— Я знаю, вам двоим трудно понять это, но так правильно. Я не собираюсь ее отпускать.

— Сумасшедший! Ты не можешь просто украсть человека! — Камилла повернулась ко мне спиной и опустила голову. — Я должна быть на Амазонке, — пробормотала она, прижав руки к лицу.

— Сын, — нежный тон моего отца — тот, который он использовал, когда изо всех сил пытался достучаться до меня — того, кто, как он надеялся, существовал внутри психопата (небольшой спойлер: был только психопат), — настиг меня. — Когда мы говорили сегодня утром, я надеялся, что ты шутишь. Но вижу, что это не так. Я так и знал, — он отрицательно покачал головой. — Я сделал все возможное, чтобы вырастить тебя, показать тебе, как быть хорошим человеком, несмотря ни на что. Это не выход. А теперь ты купил себе билет в тюрьму. После всего, что я сделал, чтобы держать тебя подальше от таких учреждений, — слезы навернулись на глаза. — Сынок, пожалуйста, просто отпусти ее.

— Я не ожидал, что ты поймешь. Но ты поймешь со временем, — я указал пальцем на Камиллу. — Она заставляет меня чувствовать, — потом снова на него. — Твои слезы, они должны заставить меня грустить, не так ли? Это не так. Я вижу, что ты расстроен, и первая моя мысль: «я не хочу, чтобы ты был несчастен», но я не чувствую твоей печали. Однако, что касается нее… — я наклонился вперед, как будто близость может заставить моего отца понять. — Когда она плачет, когда смеется — я чувствую это здесь, — я похлопал себя по сердцу. — У меня никогда не было этого, я никогда не испытывал ничего подобного. Я не могу это так оставить. Разве ты не видишь?

Камилла обернулась ко мне, ее глаза были грустными, хотя я подозревал, что она жалеет больше меня, чем себя.

Папа взглянул на нее, потом на меня. На его лице появилось что-то новое. Это казалось почти… обнадеживающим?

— Сынок, выйди на минутку из комнаты, хорошо? Я бы хотел поговорить с Камиллой.

Я не хотел оставлять ее, но доверял отцу.

— Хорошо, — я шагнул к двери, несмотря на желание вернуться к ней.

Папа похлопал по месту на диване, который я только что освободил, призывая Камиллу присесть рядом, и последовал за мной до двери.

— Сынок, выключи камеру. Звук тоже.

Он закрыл черную дверь перед моим носом, и я остался в полной темноте.

Они появились после, спустя, казалось, вечность, но технически прошел только один час и сорок три минуты.

Я оттолкнулся от стены, у которой ждал. Когда папа обнял Камилу, я хотел отделить их. Она моя. Это был первый раз в моей жизни, когда я думал о том, чтобы нанести вред моему отцу. Однако я остался на месте и уделял пристальное внимание своим репликам.

Глаза у нее были влажные, нос слегка красноватый. Она плакала. Отец шмыгал носом. Они плакали вместе. Когда Камилла, наконец, посмотрела на меня, в ее глазах появилось какое-то новое понимание, а также ее обычная настороженность.

— Что я пропустил?

Папа направился к столовой.

— Что Рита готовит