Не рычите, маэстро, или счастье для Льва (СИ) - Тур Тереза Страница 36

- Не ядовитый, а двойной. И пару порций. Сразу, - он помотал головой, понимая, что надо просыпаться.

- Маниак ты, Лева.

- Я?

- «Ой, люблю я утро. Утро обалденно. Кофе мне залейте. Внутрь и внутривенно».

Лева рассмеялся. Тоска, что сводила его с ума с того самого момента, как Ирина выставила его из палаты, потихоньку развеивалась. По крайней мере, хоть какие-то краски стали появляться, кроме безнадежно-серой.

- Пока давай из ресторанчика, чтоб быстрее, - скомандовала Олеся.

- Тогда давай я заказ в ресторанчике сделаю. И на творог с кашей.

- Ну, кашу я тебе и сама сварить могу. Что не сделаешь ради хорошего человека. Даже овсянку ему.

- С ягодами?

- А они у тебя есть? Нет. Тогда заказывай. Я буду блинчики. И что-нибудь рыбное.

Лева улыбнулся. На мгновение зеленые глаза блеснули радостью. Но потом Олеся с огорчением увидела, что снова потухли.

- Лева, - тихо проговорила Олеся после того, как они позавтракали, ощущая себя Бабой-Ягой, докопавшейся до добра молодца.

- Да.

- Что с тобой происходит.

- Пусто. Мне пусто. И я ничего не понимаю.

Олеся вздохнула. Все-таки товарищи из «Крещендо», несмотря на успех, обеспеченность и большие деньги – ну, мальчишки-мальчишками. До чего же они договорились с Ириной, что его так штормит?

- Она меня прогнала.

- Ну…

Не то, чтобы Олеся одобряла этот поступок Ирины, пожалуй, даже и злилась на нее, но понять вполне могла. Чтобы жить рядом с Левой – это ж насколько беззаветную любовь к нему надо испытывать. И насколько принимать… Но ведь ей показалось, что все это есть. Во взглядах, которыми обменивались Ира с Левой на репетиции. В нежных прикосновениях, едва ощутимых, но от которых всех потряхивало, словно удалось разглядеть что-то совсем интимное. И ее мудрость, когда в сети всплыло видео. И ее приезд в Москву. Да они казались единым целым!

И, спрашивается, ЧТО?!!!

- Я ей кольцо привез. Обрадовался, что она стала со мной разговаривать после встречи на лестнице…

«Стала разговаривать. Значит, не Левин припадок ревности. И его просто бомбическое – «нет дела до того, что происходит», которое уже по всему ютубу растиражировано. А какой у него там взгляд. Хотя, может, все в совокупности. Или было что-то еще».

- Вот что я ей такого сказал?!

- Рояль. Часть вторая, - проворчала Олеся. В Левиных анти-дипломатических талантах она не сомневалась. Вот странно – человек умеет уболтать любого, если речь идет о продвижении группы, гастролях, оплате, корпоративах и прочих рабочих моментах. Нет, ну серьезно. Если бы мир во всем мире напрямую зависел от благополучия «Крещендо», то смело можно было бы отправлять Леву – люди забыли о войнах. А если с роялем в придачу, то вообще обо всем. Орфей, блин. Но вот как только подступала обычная, размеренная, человеческая жизнь. Слов не было. А Ирине, насколько Олеся могла представить себе ее состояние, много было не надо. Чуть-чуть Левиных дипломатических талантов – и ба-бааах. Все готово.

- Я предложил сделать как лучше. Дом, дети, не надо на работу мотаться, со студентами придурочными общаться. Уволься – и все.

Оооо. Вот о-о-о-о. Вот в чем дело. Боже. Вот почему нельзя было просто подарить цветы, вручить кольцо и промолчать!!! И если и открыть рот, то для того, чтобы спеть. Радостно, с огоньком. Да хоть «В лесу родилась елочка»!

Ритор, блин!

- Занимайся себе…

- Чем, Лев? – тяжко вздохнула Олеся.

- Ну, не знаю, чем там вы, женщины, занимаетесь.

- Мы, Лева, работаем.

- Зачем.

Олеся посмотрела на него с плохо скрытым… Лева счел за благо интерпретировать этот взгляд как восхищение. Но руководитель проекта добавила ядовитости во взгляд и протянула:

- Ты… звезда-а-а-а.

Нет, Лева искренне считал себя звездой и у него были на это все основания, но, к сожалению, он уже знал, что слово «звезда» в устах Олеси – это емкое замещение целой матерной тирады, которую она практически никогда не позволяла себе произносить, но часто имела в виду, общаясь с квартетом.

- Не понимаю, - обиженно посмотрел он на нее. – И вообще, ты должна быть на моей стороне.

- Можешь, не верить, но я на ней. Практически на темной стороне Луны.

- Объясни мне. Что такого плохого я предложил, - упрямо поджал он губы.

- Хорошо. Я попробую.

Олеся нахмурилась, явно подбирая слова:

- Ну, представь. Приходит к тебе Ирина и говорит: «Люблю я тебя безумно, готова исполнить все твои прихоти и желания»…

Лева посмотрел на руководителя проекта с подозрением – слишком добрым был голос и слишком великолепным расклад.

- Но есть одно «но», - не обманула его ожиданий женщина.

- Какое? - понимая, что сейчас будет пакость, все-таки спросил Лева.

- Но ты не должен играть на рояле, если хочешь сохранить эти отношения.

- Олесь. Ну что за глупость. При чем тут рояль. И как можно отказаться от него? От музыки. Это же часть меня.

- Так почему ты считаешь возможным предложить Ире отказаться от части  себя?

- Потому что музыка – это музыка, а ее работа…

- Для нее – то же самое.

- Глупость.

- Почему?

- Как можно сравнивать?

- Лева. Ты – муу..зыкант.

Он недовольно посмотрел на нее. Вот что обзываться, тем более что он прав.

- Музыкант, - повторила Олеся. – Но пойми. Она классный специалист. Доцент кафедры. Пишет докторскую. Еще книги – ну, то как хобби. У нее успешные он-лайн курсы по обучению китайскому языку. Может работать синхронным переводчиком – а это запредельный уровень. Мне говорили, что она отказывается от предложений, чтобы не уезжать от Саши. И…

- Вот и я говорю: надо отдохнуть. Это же какие нагрузки.

- Ты – пень, Лева. Дубовый, - начала злиться Олеся.

А Лева представил себе мужчин, крутящихся рядом. И ее декана – вон как старался, под ручку держал. И если синхронный перевод – это же дипломаты, политики. И она… Светлые льняные волосы, плавные отточенные движения, взгляд синих глаз, от которых у него закипает кровь.

Он задохнулся просто. И его будут убеждать в том, что Ирине надо работать?

- Дом. И семья, - проговорил он побелевшими губами.

- Э как тебя зарубило.

Олеся поборола в себе желание долбануть его по башке «Словарем русского языка» Ожегова. Вот что за!

- Ну, тогда будет справедливо, если и ты откажешься от гастролей. Мало ли, какие девицы вокруг.

- Это совсем другой.

- Да, ббббб… баянист ты, Лева! Почему?

- Я на баяне играть не умею.

- На нервах умеешь.

Он вздохнул. И вдруг словно проснулся. Допито кофе в бумажном стаканчике, он небрит, несвеж и жалуется на жизнь. И не звонил еще сегодня сыну, который ждет. И…

Черт, как же хочется есть после каши и творога.

- Что-то в глазах появилось, - радостно улыбнулась Олеся, с которой вот даже ругаться было – одно удовольствие.

- Я все равно не позволю ей уйти из моей жизни, - проговорил он.

- Тогда придется договариваться. Лева. Ты же умеешь. Так до чего вы пока договорились?

- Что разговаривать, пока ей плохо, она со мной не желает. Как станет лучше – тогда и поговорим.

Олеся вздохнула с облегчением.

- Знаешь, я как-то не такой реакции ожидал на свое предложение руки и сердца, - нахмурился Лева. – Я вот их как-то не каждый день делаю. И все происходящее – обидно. И твоя реакция – тоже!

- А ты прямо был романтичен. Сказал, что любишь. Или сразу зашел с козырей? Откажись ради меня от всего. Включая саму себя.

- Вот не надо из меня черти что делать! Нормальная женщина была б счастлива.

- Лев, проблема в том, что не приглянулись тебе нормальные. Ты выбрал свое альтер-эго. Вот буквально. Посмотрись в зеркало и поинтересуйся у себя: как бы отреагировал, если бы тебе предложили отказаться от работы ради любви?

…

«Похоже, я лезу не в свое дело».

Но вот странное дело, Олеся никаких угрызений совести по этому поводу не испытывала. Сначала она сдала сытого уже Льва из рук в руки сотоварищам, велела ему выспаться за то время, пока они будут ехать на выступление, потому как ему ничего невозможного нет, наклеила на забитый едой холодильник лист А4 с гигантской надписью: «Поужинай!» Подумала, дорисовала кулак. Для вдохновения. И вышла, захлопнув дверь в логово Льва.