Больше, чем мы можем сказать - Бриджид Кеммерер Страница 35

отчаянно хотелось с кем-нибудь этим поделиться.

Я протягиваю ему телефон.

– Не хочешь поменяться?

Рев смотрит на меня так, будто я только что предложила ему ограбить банк, но тем

не менее достает свой телефон, нажимает иконку и протягивает мне.

Я читаю. Кажется, его отец считает себя победителем.

Затем Рев говорит:

– Эмма.

Я поднимаю взгляд. Он пристально смотрит на меня поверх моего мобильника. Его

глаза затемненные, а выражение лица напряженное.

– Что? – спрашиваю я.

– Зачем кому-то присылать тебе такую картинку?

Изображение, которое прислал мне Nightmare, буквально выжжено на обратной

стороне моих век.

– Все в порядке. Это ничего не значит. Это ведь даже не изображение реального

человека...

– Это изображение... это твой персонаж в игре?

Внезапно я жалею о обмене телефонами, как будто я показала ему снимок, на

котором изображена я сама, связанная и голая. Мои щеки горят.

– Забудь. Я не должна была тебе показывать.

– Ты рассказала своим родителям?

Я таращусь на него.

– Твое сообщение от кого-то , кого ты знаешь. Человека, который, совершенно

очевидно, причинил тебе вред. Ты рассказал своим родителям?

Долгую минуту мы пялимся друг на друга. Затем он издает вздох сожаления и

отводит взгляд.

– Прости. Я не слишком в этом силен.

– Не силен в чем?

Он указывает на расстояние между нами.

– В этом. Я не... не силен в общении с людьми.

– Я тоже. – Я делаю глубокий вздох. – Я гораздо лучше чувствую себя за экраном и

клавиатурой.

– Мой лучший друг познакомился со своей девушкой, переписываясь с ней в

течение месяца. Сейчас я так ему завидую.

– Правда?

– Правда.

– Ладно, – говорю я. – Отвернись. Смотри в другую сторону.

Он бросает на меня недоуменный взгляд, типа «Ты серьезно?»

Но я уже ерзаю, отворачиваюсь от него. Он не издает ни звука, так что я не знаю, последовал ли он моему примеру или нет.

Затем я ощущаю тепло его спины рядом с моей и задерживаю дыхание. Я не имела

в виду «сидеть, прижавшись друг к другу», но теперь, когда он это делает, я не могу

заставить себя отодвинуться.

– А теперь, – говорю я чуть запыхавшимся голосом, – дай мне свой номер.

Он подчиняется.

Я быстро печатаю текст.

Эмма: Так лучше?

Рев: Гораздо лучше. Если я сижу слишком близко, можешь отодвинуться.

Я краснею и рада, что он смотрит в другую сторону. Я чувствую каждый его вдох.

Несмотря на то, что мы переписываемся, внезапно это кажется еще более интимным, чем

за минуту до того.

Эмма: Ты не слишком близко.

Я снова краснею. Мне нужно взять себя в руки. Это всего лишь его спина.

Рев: Ты права насчет сообщения моего отца. Я никому не сказал. Это слишком

сложно.

Эмма: То же самое касается и сообщения Nightmare.

Рев: Не понимаю, почему. Особенно, если ты его не знаешь.

Эмма: Ты играешь в какие-нибудь видеоигры?

Рев: Иногда убиваю зомби на Xbox с Декланом.

Эмма: А онлайн играл когда-нибудь? С другими людьми?

Рев: Иногда.

Эмма: Когда-нибудь играл с девушкой?

Рев: Я никогда не обращал на это внимания. Но я никогда не стал бы

посылать кому – либо подобное сообщение, даже если бы и был заядлым геймером.

Эмма: Большинство парней считают, что это чисто мужская зона. Они злятся, когда в игру вступает девчонка и побеждает их.

Рев: То же самое происходит в джиу-джитсу. Обычно парням просто нужно

преодолеть себя.

Мои брови взлетают в изумлении.

Эмма: Ты занимаешься джиу-джитсу?

Рев: Да.

Клянусь Богом, я чуть не печатаю «Не удивительно, что у тебя такое потрясающее

тело».

Но серьезно. Не удивительно.

Эмма: Значит, если бы девчонка пришла и надрала тебе зад, ты бы не вышел

из себя из-за этого?

Рев: Нет. Я, вероятно, попросил бы ее сделать это еще раз, чтобы изучить ее

технику. Но в джиу-джитсу вы лицом к лицу. А здесь – нет.

Эмма: Думаю, в этом часть проблемы. Я как-то читала, что сражение в

видеоигре активирует те же процессы мозга, что и настоящий бой – но сражение в

Интернете подавляет всякую человечность. Все происходит у тебя в голове. Даже с

гарнитурой и голосом, ничто не кажется реальным. Легко сбросить защиту и завести

друзей. И так же легко кого-то уничтожить. Я говорю не только со своей стороны.

Если я побеждаю в миссии, я рада – но для кого-то на другой стороне... Может быть, поражение кажется им еще более горьким потому, что они были повержены кем-то, кто, в их воображении, даже не существует? И когда они сопоставляют это

анонимное поражение с реальным женским голосом/образом, кажется ли им это еще

более унизительным? Типа, откуда вообще берется злость?

После того, как я отправляю сообщение, Рев надолго замирает. Я все еще чувствую

каждый вдох, который достигает его легких. Дождь льет вокруг арки.

– Я думаю, – шепчет он.

Наконец его предплечье касается моего и