Сквозь любое пламя - Кэтрин Картер Страница 31

сожалению, всего через несколько лет его жена погибла в другой ужасной автомобильной аварии. Примчавшись в больницу, он узнал, что она скончалась по прибытии. Он сказал, что сокрушительное чувство вины за то, что он ставил работу выше семьи, было изнурительным, но он должен был продолжать ради своих детей. С тех пор он сократил свою работу, чтобы воспитывать их. Он по-прежнему занимал должность генерального директора Thorne Enterprises, но делегировал все свои обязанности, чтобы проводить как можно больше времени со своими дочерьми.

Теперь он был полон решимости поделиться их историей. Умолять других не повторять его ошибок. Он планировал продвигать мемуары как сборник лучших секретов его успешных деловых практик, но на самом деле это был призыв к другим мужчинам не принимать свою семейную жизнь как должное. Когда он рассказал о трагической смерти своей жены, я не могла не почувствовать огромную скорбь по женщине, которую никогда не знала.

Я обхожу Коэна и беру из холодильника парфе, а он следует за мной. Я направляюсь к заднему двору, и Коэн только смеется, когда я добираюсь туда, не пропустив ни одного поворота.

— Видишь? Я же говорил, что ты освоишься. — Он улыбается, и я в очередной раз удивляюсь, как он может быть холостым.

Черт, ладно, я просто спрошу.

— Почему ты холост?

Коэн чуть не выплевывает кофе, но берет себя в руки. Он проглатывает кофе, кашляет и прикрывает рот большой рукой.

— Прости?

— Да ладно, мы оба знаем, что ты привлекательный парень, и иногда ты можешь быть забавным. Что, ты серийный изменщик или что?

В его темных глазах загорается искорка, и уголок его губ приподнимается.

— Я никогда не говорил, что я холост.

Я раскрываю рот от удивления.

— Что? Ты никогда ничего не говорил. — Он ни разу не упоминал о девушке или партнере.

Коэн ухмыляется.

— Ты никогда не спрашивала. — С этими словами он делает еще один глоток кофе и расправляет газету, которую взял откуда-то.

Я смотрю на него, раскрыв рот, как рыба.

— Ну, так ты? — наконец выдавливаю из себя.

Он смотрит поверх газеты и пожимает плечами.

— Да.

Я сминаю салфетку и бросаю ее в него. Она пролетает мимо его руки и падает на пол. Из его груди вырывается смех, и, когда шок проходит, я присоединяюсь к нему.

— Засранец, — кашляю я под нос.

Коэн только подмигивает и возвращается к своей газете.

— Итак, как ты попал в семью?

Лукас был другом Кэла со средней школы, и я, честно говоря, удивлена, что он тогда не знал о нас. А если и знал, то ничего не говорил. Коэн и Эверетт были незнакомыми лицами в группе, и если я собираюсь провести здесь следующие два года, то мне лучше с ними познакомиться. Ну, по крайней мере, с Коэном. Эверетта я пока почти не видела.

Ветер усиливается, и мое тело охватывает холод. Но после столь долгого пребывания в помещении я рада свежему воздуху. Коэн вздыхает, складывает газету и бросает ее на стол. Она приземляется с хрустом, и он скрещивает пальцы, усаживаясь поглубже в кованое кресло и оценивающе глядя на меня. Через мгновение он наконец заговаривает.

— Я был бойцом.

Я поднимаю бровь.

— Был?

Коэн улыбается, но его темные глаза остаются серьезными. Невидимые воспоминания играют в холодном воздухе между нами, но я не в курсе их истории. Его руки скручиваются на коленях, и он пощелкивает каждым суставом.

— Был. — Он не вдается в подробности, берет газету и фактически избавляется от меня.

Мы сидим на террасе еще пятнадцать минут, пока не начинают сгущаться облака. Уже и так прохладно, но я не хочу попасть под дождь.

Я собираю мусор и пустую кружку и отношу их на кухню. Затем я поворачиваюсь, чтобы пойти в спортзал, и понимаю...

— Где спортзал?

Коэн глубоко вздыхает и качает головой.

— Да ты тот еще профессионал, — шутит он, указывая мне дорогу.

— Эй, я никогда не утверждала, что я профессионал. Я просто тренируюсь.

Он открывает мне дверь и машет рукой, когда я прохожу.

— Одно и то же.

Я показываю ему средний палец и оглядываю огромный тренажерный зал. Треть помещения занимают всевозможные тренажеры, а в задней части стоят беговые дорожки и степперы. У зеркальной стены стоят свободные веса, а в центре висят боксерские мешки. Из звуковой системы гремит тяжелая электронная музыка, заглушая обычные звуки тренажерного зала.

Несколько парней останавливаются, чтобы посмотреть, как мы входим, но я не обращаю на них внимания. Мое внимание привлекает мужчина на одной из беговых дорожек, и я замираю, словно приклеившись к полу, и с трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить что-нибудь лишнее. Каллахан бежит в бешеном темпе, пот капает с его обнаженного торса. На ручке тренажера висит полотенце, но я готова сжечь его и предложить себя вместо него. Мышцы, которых я не помню у него в семнадцать лет, играют при каждом шаге, и я несколько минут просто смотрю на него, пока голос не шепчет мне на ухо.

— Я могу передать ему на заметку, если хочешь. Он здесь каждый день во второй половине дня.

— Заткнись. — Я бью Коэна по груди и поворачиваюсь к площадке с матами и резинками. Падая на пол, я растягиваю свои бездействующие мышцы.

Встав, я встряхиваю квадрицепсы и вытягиваю руку в сторону. Мои ребра наконец перестали болеть после неожиданного удара Джуда на прошлой неделе, но я думаю, что вчерашнее падение только усугубило боль. Мое тело болит, и не так, как после тяжелого рабочего дня или хорошей тренировки.

Сделав один длинный выдох, я выпрямляюсь, готовая сделать несколько шагов.

— Что это, черт возьми?

Я резко поворачиваюсь налево и вижу разъяренного Каллахана. Пот капает с его волос, виска, пресса — отовсюду. Его грудь поднимается и опускается от тяжелого дыхания, а руки сжаты в кулаки. Его лицо красное, хотя я не могу понять, от тренировки это или от гнева.

Я оглядываю спортзал, пытаясь понять, что его так разозлило, но не вижу ничего необычного.

— И тебе доброе утро, — говорю я, покачав головой.

Кэл фыркает, вступая в мое пространство. Я чувствую запах его пота и остатки его сандалового одеколона, и у меня текут слюнки. Его шорты низко висят на бедрах, грудь блестит от тренировки.

— Это не от вчерашнего взрыва. Скажи мне, что, черт возьми, произошло.

Я хмурюсь, пытаясь понять, что он имеет в виду.

— О чем ты говоришь?

— Об этом, — резко отвечает он и поднимает край моего спортивного бюстгальтера, почти обнажив грудь.

Тепло