Цветок зверя - Шелби Мануэль Страница 31

Гнев, который я не смог рассеять самостоятельно, начинает улетучиваться, чем дольше я наблюдаю, как она несется по лесу. Мне нужно быть с ней более терпеливым. Я должен быть благодарен ей за то, что она меня обзывает. Только моя девочка становится более раздражительнее, чем комфортнее ей будет. Может быть, мне стоит больше сосредоточиться на том, чтобы раздражать ее.

— Ты бы предпочла, чтобы я был милым? — Я наклоняю голову, пока мой взгляд скользит по ее телу. Я забыл, как одновременно успокаивает и расстраивает смотреть, как ее задница раскачивается передо мной, когда она идет. За последние несколько месяцев я довольно много изучал ее, но ее пухлая попка и изогнутые бедра всегда привлекают мое внимание. И сейчас рядом нет никого, кто мог бы меня отвлечь.

— Я бы предпочла, чтобы ты дал мне ответы на некоторые вопросы, но оставайся угрюмым и тихим, сколько хочешь, — бормочет она себе под нос, и я провожу взглядом по ее мягким бедрам, где шорты впиваются в кожу. Мое настроение поднимается еще больше, когда она снова бросает на меня свой идеальный хмурый взгляд через плечо.

— Ладно... — Я медленно растягиваю слова, когда в моей голове появляется идея. Она любит игры. — Если ты не спросишь о том, о чем уже спрашивала, я отвечу. Но взамен ты ответишь на один из моих вопросов.

Она останавливается как вкопанная, прежде чем повернуться ко мне, ее глаза превращаются в темные щелочки.

— Ты серийный убийца? — Слова срываются с ее губ, и я чуть не заливаюсь смехом. Бьюсь об заклад, ее сверхактивный ум обошелся с ней хуже, чем со мной.

— Каковы твои характеристики серийного убийцы? — Спрашиваю я, возвращая к ней свое внимание как раз вовремя, чтобы увидеть, как расширяются ее глаза и приоткрываются губы, а солнце, пробивающееся сквозь деревья, отражается на ее встревоженном лице. Грань страха и ярости, на которой я, кажется, держу ее, для нее изысканна.

Она поднимает руки и разворачивается, чтобы продолжить путь, ее плечи теперь гораздо более напряжены.

— Неважно. Не отвечай на этот вопрос. Мой следующий вопрос...

— Ты задала вопрос, теперь моя очередь. Я не виноват, что тебе не понравился мой ответ. — Я пожимаю плечами, хватаю несколько корней лопуха и следую за ней.

— Вообще-то, моя очередь. Ты тоже задал вопрос. — Она делает галочку в воздухе пальцем, и я улыбаюсь, качая головой.

— Но ты не ответила. — Я наклоняюсь, чтобы проверить маленькую ловушку, когда она так драматично закатывает глаза, что ее голова мотается вместе с ней. Она ворчит и ругается на меня вполголоса, настраивая настройки своей камеры и поворачиваясь боком.

— Ладно, тогда… Я думаю, что убийца становится серийным после пяти убийств. — Она останавливается, чтобы сфотографировать гниющее дерево с растущим из него синим цветком. Когда она опускается на колени, я наклоняю голову, чтобы лучше видеть, как изгибаются ее бедра.

— Ты хочешь, чтобы я ответил? — Рассеянно спрашиваю я, поскольку ее тело удерживает мое внимание.

— Нет. Я почти уверена, что уже знаю. Кроме того, я думаю, что видела, как ты убил по меньшей мере троих мужчин, поэтому мой следующий вопрос... — Она поворачивает голову ко мне, когда я раздавливаю чернику, чтобы проверить, вкусная ли она. — Откуда ты знаешь о таких вещах? — Она указывает на растения в моей руке, и я колеблюсь лишь мгновение. Я не могу ей лгать.

— Когда я родился, меня продали группе наемников под названием Агентство, — медленно начинаю я, жалея, что мне пришлось рассказывать ей о своем детстве, но я дал ей обещание.

Она продолжает ходить и фотографировать, но ее тело напряжено. Это не очень хорошая история, и она не заставит ее расслабиться, но, возможно, это означает, что она хочет узнать меня так же сильно, как я умираю от желания узнать больше о ней.

— Они ставили эксперименты и обучали детей вроде меня обращаться с оружием. По всему миру было пять подразделений, но то, в котором я вырос, глубоко в Сибири. Частью нашего обучения была отправка в дикую местность, чтобы показать нам, как выживать в любых условиях. Обладая этим навыком, мы могли бы выполнять работу в любом уголке мира. Земля была более суровой, чем эти леса, но основы те же.

— Ты был оружием? — Осторожно спрашивает она, морщась и крепче сжимая камеру в руках, отчего я на секунду со стыдом опускаю взгляд на лесную подстилку. Как мне объяснить, что теперь я нечто большее?

— Когда корпорациям по всему миру, от Братвы до грязных политиков, требовалось сделать что-то, что они не могли сделать лично или это было слишком жестоким для них... они звонили в Агентство, чтобы кто-нибудь из нас это сделал. Я думал, то, что мы делаем, было необходимо. — Я отбрасываю несколько гнилых ягод в сторону, когда она останавливается, чтобы снова полностью повернуться ко мне.

— Они растили детей, чтобы они стали наемными убийцами? — Ее губы приоткрываются, брови хмурятся, ее сочувствие прорывается ко мне на поверхность.

Она вообще не должна меня жалеть. Никогда. Она была бы в ужасе, узнав обо всем, что я натворил, прежде чем осознал, что делаю. Более ужасные вещи, чем она когда-либо сможет простить. Похищение семей врагов, убийство правительственных чиновников, пытки бесчисленного количества кричащих людей. Большую часть времени я даже не знал их имен.

Мне поставили задачу, и я ее выполнил. Я думал, что всегда буду жить так, пока Лев и Царь не сбежали с Поли пятнадцать лет назад. Или они похитили ее. По этому поводу были некоторые споры. Но это не имеет значения, она осталась.

Агентство отправило меня преследовать их. Лидеры сказали, что мой долг покончить с ними, потому что я был их другом. Мы вместе ели, и Лев много разговаривал со мной, но я и не подозревал, что мы друзья. Когда я разыскал их, они ждали меня. И они поймали меня в ловушку.

Я собирался закончить работу, которую мне поручили, и в то время думал, что это мой долг. Пока они держали меня в тюрьме в течение тех трех месяцев, когда пытались разбудить меня, они показали мне, что Агентство было злой корпорацией, которая причиняла вред невинным людям ради денег и власти. В зданиях, которые я взорвал, были невиновные люди, а также были некоторые люди, которых я уничтожил или пытал, которые этого не заслуживали.

Я знал каждое свое действие, но после того, как Царь и Лев показали мне доказательства массовых убийств, которые