Жестокий мучитель - Бьянка Коул Страница 31

Бостон.

Так хорошо быть дома, вдали от токсичных будней академии. Когда я уезжала на учебу, то была настроена оптимистично. В конце концов, последние два года издевательства Элиаса были не такими уж сильными, но вместо того, чтобы стать лучше, он сделал полный разворот на триста шестьдесят.

Мурашки бегут по коже, когда вспоминаю, каково было находиться под ним, пока он трахал и целовал меня. Я не могу стереть этот момент из памяти. Это было тошнотворно приятно, и я ненавижу себя за такие мысли. То, как он целовал меня. Как прикасался ко мне. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой желанной, что не имеет смысла, так как это последнее, что Элиас хотел бы заставить меня почувствовать.

Подруга Михаила интересная. Сиена ему подходит, и в глубине души я надеюсь, что мои инстинкты верны. Возможно, Михаил нашел девушку, с которой остепенится и заведет детей, что означало бы, что мне не нужно будет брать на себя управление Братвой Гурина.

Приятно ничего не делать, лежа на спине, уставившись в потолок и размышлять о другом будущем. Братвой всегда заправляли мужчины. В конце концов, в переводе на русский это слово буквально означает «братство».

Оповещение на телефоне привлекает мое внимание, и я хватаю его с тумбочки. Когда вижу, что это сообщение от Элиаса, мой желудок опускается.

Как поживает твой брат?

Я сжимаю челюсть и качаю головой. Ни за что не поддамся на его провокации, пока нахожусь здесь, вдали от академии. Это может привести к суровому наказанию, когда я вернусь, но мне действительно все равно. Мне нужен этот отдых от него, чтобы очистить голову и вспомнить все те ужасные вещи, которые он сделал со мной. Каким-то образом, нужно стереть из памяти то, что он заставил меня почувствовать в последний вечер в академии.

Приходит еще одно сообщение.

Пойди, проверь его. Думаю, сегодня утром он получил довольно тревожное сообщение.

У меня внутри все сжимается, и я встаю с кровати, гадая, какого хрена он имеет в виду. Сердце неровно стучит о грудную клетку, когда я надеваю пару тапочек, после чего иду к двери, открывая ее. Михаил часто отсиживается в своем кабинете, и я решаю, что это лучшее место для его поисков.

Выхожу из своей комнаты, спускаюсь по лестнице и направляюсь в его кабинет. Дверь приоткрыта, я слышу приглушенные голоса, доносящиеся изнутри, поэтому громко стучу.

Голоса замолкают, а затем Михаил зовет.

— Кто там?

— Это я, — произношу в ответ.

Снова приглушенная болтовня, а потом Михаил говорит.

— Входи.

Я открываю дверь и нахожу его в компании Льва, оба выглядят обеспокоенными.

— Лев как раз собирался уходить.

Он сердито смотрит на своего советника, который у брата на плохом счету.

Лев кивает и проходит мимо меня, направляясь в коридор.

Михаил улыбается, но это не касается его глаз, и я сразу же понимаю, что что-то не так.

— Что случилось, Наталья?

Я качаю головой.

— Ничего особенного. Захотела проведать тебя. — Мои брови хмурятся, когда я замечаю какой-то документ на его столе, но мое внимание привлекает записка. Это почерк Элиаса. Я бы узнала его где угодно. — Все в порядке?

Он проводит рукой по шее и кивает.

— Конечно. Почему нет?

Я пожимаю плечами.

— Ты выглядишь напряженным.

Его челюсть сжимается, когда он садится за стол, качая головой.

— В Бостоне сейчас не все так просто. Ты в курсе.

Я киваю, поскольку знаю, что ирландцы и итальянцы уже несколько месяцев вцепляются друг другу в глотки, и это отражается на братве.

— Да, просто кажется, что у тебя на уме что-то другое, — настаиваю, вспоминая инструкции Элиаса накануне Зимнего бала.

На зимних каникулах ты проверишь правдивость этих слухов.

Михаил ослабляет галстук, его взгляд быстро скользит по папке на столе.

Возможно ли, что Михаил пообещал меня кому-то, не сказав об этом мне? Я нервно сглатываю, почти боясь задать вопрос, на который мне нужно узнать ответ.

— Кто-то в школе упомянул о слухах, которые до них дошли.

Его бровь выгибается.

— Что за слухи?

— Ходят слухи, что ты согласился выдать меня замуж за кого-то, — говорю, ища правду в глазах брата.

Я нахожу её мгновенно, еще до того, как он открывает рот.

Чувство вины.

Это правда. Элиас прав. Михаил не доверяет мне руководить братвой в одиночку. Он считает, что мне нужен мужчина рядом.

— В этих слухах есть доля правды, Нат, но я всегда планировал предоставить тебе выбор. — Он проводит рукой по волосам. — Это была предварительная сделка, о которой я не собирался тебе рассказывать до окончания школы. — Он прерывисто вздыхает. — Однако я только что получил письмо с требованием отменить это.

Его взгляд снова устремляется к папке.

— Письмо? — Спрашиваю я, кровь отливает от моего лица.

— Кто-то знает о нашем истинном происхождении, Нат. — Он проводит рукой по лицу. — Они сказали, что если соглашение не будет расторгнуто, Лебедев узнает правду и придет за нами.

Ярость захлестывает меня, когда я смотрю на брата, сжимая кулаки. Элиас не может шантажировать меня, а затем шантажировать моего брата той же самой гребаной информацией. Кем, черт возьми, он себя возомнил?

Я тяжело сглатываю, пытаясь обуздать свой гнев, прежде чем Михаил заметит.

— Ты знаешь, кто стоит за шантажом?

Михаил качает головой.

— Нет, но Лев этим занимается.

— Разумно ли доверять Льву такую информацию? — Спрашиваю я.

— Я не сказал ему, в чем заключался шантаж, кроме того, что они хотят разорвать твою помолвку.

Я упираю руки в бедра.

— Мне казалось, ты сказал, что это предварительное соглашение.

Он прочищает горло.

— Ну, теперь это уже неважно. Мы не можем рисковать тем, что наш дед узнает правду.

Факт, который я знаю слишком хорошо, учитывая, что сделала всё, о чем просил Элиас, чтобы убедиться, что он ничего не расскажет. Меня до смерти раздражает, что он напрямую обратился к моему брату и угрожает ему той же информацией. Это касается только меня и Элиаса, и никого больше.

В животе ноет от мысли о том, что он получил от меня то, что хотел, и теперь направляет свои усилия на моего брата. Одному Богу известно, о чем он может еще попросить, чтобы сохранить молчание.

— Откуда ты знаешь, что шантаж на этом закончится?

Выражение лица Михаила затравленное.

— Я не знаю.

Я с трудом сглатываю, мои ногти впиваются в ладонь. Если Элиас хочет, чтобы я оставалась в игре, тогда ему нужно прекратить это дерьмо и держаться подальше от моего брата.

— Завтра канун Рождества, брат. —