Долгая игра - Рейчел Рид Страница 3

Потом рука зашевелилась. Запястье вывернулось, а пальцы заплясали, словно в такт какой-то музыке. Илья улыбнулся и ускорил шаг.

— Мама, — позвал он, почему-то по-английски.

Ирина Розанова улыбалась ему, лежа в гамаке — том самом, который они с Шейном приобрели прошлым летом. Мама выглядела молодой, красивой и совершенно беззаботной. Она ничего не произнесла в ответ, только улыбнулась и взяла Илью за руку.

— Шейн в доме. Я хочу тебя с ним познакомить.

Она улыбнулась еще шире, но продолжала молчать. Илья обернулся в сторону дома, где в кухонном окне мелькал силуэт его парня. Илья помахал ему рукой, и тот отошел от окна. Отлично. Значит, он сейчас придет.

Илья смотрел на маму, понимая даже во сне, что это было ненадолго. Он проснется, она исчезнет. Но все равно он хотел познакомить ее с Шейном.

Тот почему-то не торопился. Илья снова оглянулся на дом, и запаниковал, так и не увидев Шейна. Ирина похлопала сына по руке. Она по-прежнему улыбалась, но уже выглядела болезненно. Ее кожа приобрела серый оттенок.

— Нет, — взмолился Илья. — Подожди. Он подойдет. — Где-то поблизости громко защебетала назойливая птица, Илья крепче сжал ладонь матери. — Просто... подожди. Не уходи.

Все вокруг растворилось. Птичья трель превратилась в сигнал будильника, а Илья проснулся в кровати Шейна в Монреале.

Он выругался на свой телефон, отключая будильник, и снова закрыл глаза, глупо надеясь вернуться в тот сон.

Ничего не вышло.

Он потянулся к Шейну, но оказалось, что половина кровати пустовала. И была холодной.

Господи, во сколько же тот встал?

Впрочем, удивляться не следовало. В этот день стартовал летний сезон благотворительных хоккейных лагерей. Илья решил, что стоило тоже вылезти из кровати и поискать Шейна.

Он перевернулся на спину и шумно вздохнул. Эти повторяющиеся сны каждый раз провоцировали вихрь противоречивых чувств и эмоций. Радость от того, что он снова увидел маму, боль от осознания того, что это было не по-настоящему, и разочарование от того, что Шейн не торопился. Как будто Шейну было все равно. Илье стало стыдно. Что за нелепость? Шейну было не все равно. Настолько не все равно, что он предложил назвать их благотворительный фонд в честь мамы Ильи.

Илья надел спортивные штаны и отправился на кухню. Шейн сидел за столом, уже одетый в фирменную рубашку-поло, в очках и что-то просматривал на экране своего ноутбука.

— Доброе утро, — поприветствовал его Илья.

— Хей, — ответил Шейн, не отрываясь от экрана. — Просматриваю медицинские формы. Там столько всего. У пары детей аллергия на яйца.

— Значит мы не будем бросать в них яйца.

— Я серьезно! А вдруг что-то пойдет не так?

— В прошлом году ничего не случилось.

— Знаю, но все равно может.

Илья пересек кухню и остановился прямо у него за спиной. Положил ладони ему на плечи и слегка сжал.

— Наверно, кто-то может заболеть или пораниться. Но все будет хорошо. Это хоккей. И дети.

Илья расчесал пальцами длинные пряди у него на затылке. Илье нравились длинные волосы, нравилось, как те соответствовали преображению Шейна, когда они оставались вдвоем на берегу озера, расслабленные, беззаботные и даже немного глуповатые.

Шейн потер глаза под очками.

— Не хочу, чтобы эта неделя обернулась катастрофой.

— Ты слишком много беспокоишься.

— Тебе легко говорить, — проворчал он. — Тебе мама не строчила всю неделю сообщения с бесконечными подробностями об этом чертовом лагере.

Илья опустил руки.

— Нет, — тихо ответил он.

Было еще очень рано, Шейн, вероятно, почти не спал и накручивал себя больше обычного, поэтому Илья решил проигнорировать болезненный для себя комментарий. Он прекрасно понимал, что в словах Шейна не было никакого подтекста. Как и то, что не мог злиться на него из-за того, что тот никогда не спешил на улицу познакомиться с мамой Ильи в этих повторяющихся снах.

Похоже, Шейн, даже не приготовил кофе, Илья решил сделать это сам.

— А где Юна? — спросил он, внезапно осознав, что мамы Шейна не было на кухне.

Она жила у них всю неделю, пока длилась подготовка к началу сезона в лагере. Отец Шейна, Дэвид, оставался дома, в Оттаве, и работал.

Шейн хмыкнул.

— Уехала на каток минут сорок назад.

Узнав Юну с Дэвидом получше, Илья с удивлением обнаружил, что Шейн — самый целеустремленный и дисциплинированный человек, которого он когда-либо встречал, — был самым ленивым в семье, если так можно выразиться.

— И сколько раз она уже успела тебе написать?

— Много. Сегодня днем, скорей всего, приедет съемочная группа местных новостей. Франкоязычная, так что я с ними поговорю.

— Окей.

— Знаю, это раздражает… когда они приходят в первый день, но...

— Все в порядке.

Шейн повернулся лицом к Илье.

— Как думаешь, мы готовы?

— Даже не знаю, — аккуратно ответил Илья. — У нас только восемь профессиональных хоккеистов в качестве тренеров. Как думаешь, этого достаточно, чтобы научить детей играть в хоккей?

— Я просто... — Что бы Шейн ни собирался ответить, это вылилось в разочарованный вздох.

Илья схватился за спинку стула, оттащил его вместе с Шейном от стола с ноутбуком, и, присев перед ним, положил руки ему на колени.

— Ты просто остаешься собой.

Илья был рад старту занятий в лагере — в прошлом году ему понравилось — но ему не нравилось, как быстро Шейн вернулся к своему обычному, напряженному состоянию. Эти недели можно было провести в коттедже, смеясь вместе на кухне, резвясь в чистой воде озера, наслаждаясь неторопливым, чувственным сексом в месте, где они были совершенно одни и в безопасности. Этим утром Илья мог бы сидеть на пирсе, свесив ноги в прохладную воду и уложив голову Шейна себе на колени.

Но эти лагеря были важны для них обоих. Они собирали деньги для организаций, которые помогали людям, страдающим от психических расстройств. Людям, которые боролись подобно маме Ильи.

Беспокойство не исчезло из глаз Шейна, но его голос смягчился:

— А что, если кто-то догадается про нас?

— У нас большой опыт, как не спалиться, — ответил Илья. — Мы делали это годами. И в прошлом году тоже.

— Да уж! Райан Прайс, блядь, застал нас целующимися! Что,