Крик тишины - Дакота Уиллинк Страница 3

class="p1">Фыркаю от досады. Так нелепо. Может он женат. Возможно именно поэтому и отказался от предложенного мной напитка. Я даже не подумала взглянуть на его руку, чтобы проверить наличие кольца. Если бы он был заинтересован во мне, как думала Наталия, то наверняка бы остался поговорить. Уже собираюсь развернуться и уйти, когда замечаю знакомую фигуру, садящуюся в BMW последней модели, припаркованную дальше по улице.

Это он.

— Итан!

Он останавливается, поворачивает голову, медленная улыбка расползается по его идеальному лицу. Перебегаю улицу, стараясь не выглядеть слишком отчаянной.

Просто веди себя спокойно. Ты сможешь это сделать.

— Эй, — приветствует он, когда я подхожу ближе.

— Эй, — повторяю, как идиотка. Это будет сложнее, чем я думала. — Так, эм… Я чувствую, что должна тебе за то, что там произошло. Что скажешь? Хочешь как-нибудь выпить по чашечке кофе?

Итан снова улыбается, его сексуальная ухмылка становится шире. Он не отвечает сразу, и от этой паузы у меня всё сжимается внутри. Стою, почти подпрыгивая от ожидания. Спустя несколько секунд, которые кажутся вечностью, он отвечает:

— Хорошо, давай выпьем кофе. Но только при одном условии.

— Каком? — нахмуриваюсь в замешательстве.

— Я буду называть тебя Джиа.

Глава 2

Итан

Я смотрю, как она возвращается в «Teddy's Tavern», осторожно придерживая дверь своей изящной маленькой рукой, чтобы та не захлопнулась. Перед тем как скрыться за дверью, она бросает на меня последний взгляд, а я не могу оторвать глаз от этой идеально очерченной задницы.

Ее тело — подтянутое и миниатюрное, как будто она моя личная Скарлетт Йоханссон[7]. Сходство невероятное: Джианна легко могла бы сойти за ее двойника. И не могу не заметить, что под ее черными брюками не видно ни единой линии от трусиков. Интересно, на ней стринги? Или, может, вообще ничего? Искренне надеюсь на последнее.

Хотя… возможно, на самом деле не хочу, чтобы это оказалось правдой.

Закусив нижнюю губу, завожу машину и отъезжаю от обочины.

Хм, а Скарлетт Йоханссон носит нижнее белье? Как только эта мысль всплывает в голове, я усмехаюсь. Что за бред? Ну, конечно, такая утонченная красавица, как она, предпочтет стринги нагому телу. Женщина, играющая роль бойца спецназа, определенно попадет в категорию сексуально аморальной грешницы против собственного тела.

Это пошло. И всё же…

Хочу ли я, чтобы моя девушка была пошлой?

Нет.

Надеюсь, у Джианны такой же тонкий вкус, как у Скарлетт. Думаю, так оно и есть. Но мне нужно в этом убедиться. Если нет — я могу это изменить. Умные мужчины, вроде меня, умеют адаптироваться. Разве я не доказал это сегодня вечером? Мой первоначальный план заключался в том, чтобы инсценировать ссору с моей девушкой. Это было бы гениально. Романтично. Как любовь с первого взгляда. Но любовь — это так сложно. Никогда не знаешь, чем всё закончится.

Так что, когда подвернулась другая возможность, я ею воспользовался. Достаточно было случайно упомянуть симпатичную барменшу, работавшую в «Teddy's» пьяному бродяге возле музыкального фестиваля. Это было слишком просто. Он тут же клюнул на приманку — пятидесятидолларовую купюру, которую я ему сунул. И предоставил мне возможность стать рыцарем в сияющих доспехах. А остальное, как говорится, уже история. Или, по крайней мере, так будет.

Спустя пару минут я сворачиваю на парковку ветхого многоквартирного дома в Эйвондейле. Беру дорожную сумку, спрятанную под фланелевым одеялом на заднем сиденье, и выхожу из машины. Морщусь — из соседнего переулка в нос бьет резкий запах мочи. Этот район — олицетворение городского упадка. Из-за роста преступности и ухудшения жилищных условий, владельцы давно перестали заботиться о своей недвижимости, а жильцы не ухаживали за зданиями. Хмурюсь, глядя на окружающую гниль.

Как вообще можно здесь жить?

Единственная причина, по которой я снимаю эту квартиру — она дает мне безопасное место для хранения заработанных денег. Дешево, удобно и все идет как по маслу. Я и не собираюсь проводить здесь много времени. Предпочитаю чистое и упорядоченное пространство унаследованной квартиры на 4-й Западной улице.

Но как-то я случайно забрел в «Teddy's». Это было два года и семнадцать дней назад. С того момента все изменилось — тогда я впервые увидел свою девочку.

Я сразу понял, что могу полюбить ее. Мы должны были быть вместе. Ей не нужно было улыбаться или быть вежливой, когда я сидел за столиком в полном одиночестве в тот день в «Teddy's». Конечно, может она и вела себя так, будто я был обычным клиентом, когда записывала мой заказ — тарелку супа из печеного картофеля и крафтовое пиво — но было очевидно, что в тот момент мы проживали наше первое свидание.

Она знала это.

Я знал это.

Помню тот день, как будто он был вчера. Один из посетителей, стоявших неподалеку, потратил целое состояние на песни восьмидесятых в музыкальном автомате. Я не возражал, потому что из колонок доносилась Sade. Это была наша песня — моя и моей девочки.

И это был я.

Я был умелым манипулятором.

Мы были так близки, что я мог бы протянуть руку и дотронуться до нее, но воздержался. Это было неподходящее время, даже если я знал правду. Она бы не смогла скрыть это от меня. Я видел истину в ее глазах.

Она хотела меня так же, как и я ее.

То, что возникло между нами с самого первого взгляда, было настоящим. Истинным. Подлинным.

Она изменила мою жизнь.

Именно из-за нее я не стал искать другое, менее зловонное место для того, что стало хранилищем самых сокровенных вещей. Вместо этого продолжал продлевать аренду каждые шесть месяцев, чтобы всегда быть рядом с моей девушкой — моей Джиа.

— Моя Джиа, — шепчу, вставляя ключ в дверной замок. Она не такая, как остальные. Она особенная. После двух лет наблюдения, изучения и выжидания идеального момента, я наконец перешел в зону «друзей». Если все пойдет по плану, скоро она официально станет моей.

Вся. Целиком и полностью.

Больше никакого траха матраса. И никакого наблюдения за ней через телеобъектив. Она будет со мной. Всегда.

Включаю свет и закрываю за собой дверь. Останавливаюсь возле маленького столика у входа, и смотрю на статую Девы Марии, окруженную семью незажженными свечами в маленьких красных стеклянных банках. Гордыня, жадность, гнев, зависть, похоть, чревоугодие и лень — каждое слово искусно выгравировано на стекле каждой из банок. Рядом с Девой — фотография матери в рамке. Эти образы наполняют безжизненную комнату смыслом.

— Здравствуй, мама.

Зажигаю свечу, символизирующую похоть, и