После измены счастье есть (СИ) - Рина Беж Страница 3

Он же отмороженный!

На всю голову!

Боженька миленький, вот никак не понимаю! Неужели дядя Коля в своей качалке последние мозги вместо жира сжег, что с этой семейкой связался?

Ладно работа… деньги – понятно…

Но всё остальное?!

Как можно было золотую жену, добрейшей души молодую и натурально красивую женщину, на силиконовую долину променять?

Варя же его так любит. Ради него на все готова.

Коля то, Коля сё.

Он говорит, что ему по работе уехать надо – она отпускает без проблем. Он просит помочь – она вечерами сидит и переводы эти дурацкие для его знакомых строчит, строчит, строчит! Он в университет поступил, а она за него все задания делает!

И при этом всегда улыбается, всегда шутит и подкалывает, сглаживая острые углы его колючего характера.

Я ж раньше думала, что у него просто нрав тяжелый, из-за работы. А Варю он любит… но после того, что видела сегодня своими глазами, уже совершенно не уверена.

Когда любят, в глотку чужой женщине свой язык на школьной парковке не суют. И руки под одежду не пихают. И много еще чего не делают!

Вот мои мама с папой друг друга очень любили. Всегда вместе, за ручку. Всегда с улыбками.

Папа маме цветы часто дарил. Просто так, без повода. В выходные сам готовил, чтобы она отдыхала. Даже уборку мы втроем наводили. Папа пылесосил, мы с мамой пыль вытирали.

Родители и работали вместе. В одном кабинете сидели. Он – начальник отдела. Она – главный специалист. И никогда друг от друга не уставали, как бы другие за спинами не шипели из зависти.

И за Варю они от души радовались, когда четыре года назад она за Пригожина замуж выходила. У нее же первый жених погиб. Контрактник, уехал на год служить и уже не вернулся.

Она долго одна была, уж думали, так и все. Никто ее не расколдует. А тут Николай в отпуск к родителям в поселок нагрянул. Увидел ее и, как сам говорил, дар речи потерял. Влюбился без памяти.

Четыре месяца круги вокруг нашей умницы наворачивал, пока она «да» не сказала. И понятно почему. Молодая, красивая, хозяйственная, образованная. Картиночка просто!

И я радовалась. На свадьбе их два дня гуляла, смотрела, какая невеста красивая и счастливая и жених сильный, на руках ее постоянно носит и в глаза заглядывает, «люблю» говорит.

И тогда, когда в город большой он ее увез, тоже радовалась. Потому что в нашем поселке делать нечего. Работы почти нет. Всего две школы и три сада. Молодежь никакая, в основном одни старики.

И когда Варя после гибели мамы и папы меня позвала к себе жить, тоже радовалась. Мы с ней всегда близки были. У нас и разница-то в возрасте всего-ничего. Двенадцать лет. А бабушка Люба пусть и неплохая, но настолько несовременная, что даже сотовый кнопочный телефон для нее – уже шайтан-машина. А я, пусть и не особо избалованная, но к интернету и гаджетам привыкшая.

– Рыжик, ты чего грустишь? Улыбнись, солнышко! – накрывает мои пальцы своими Варя и в глаза заглядывает. – Если по поводу того, что тебе Коля наговорил, то даже в голову не бери! Никому я тебя не отдам! Ты – моя! Поняла? Ни в какую деревню не вернешься! Даже голову себе ерундой не забивай!

– Угу. Я тебя тоже, Варюш, люблю.

– Ты ж моё сокровище, – тянется и обнимает за плечи, а потом в макушку целует и заговорщически шепчет. – А еще знаешь что?

– Что? – повторяю послушно.

– Если тебя этот выхухоль мажористый, который Крылов, совсем достал, так давай ему тёмную устроим!

Отстраняюсь от ее плеча и в глаза заглядываю.

– Чего-чего? – переспрашиваю.

– Предлагаю поймать этого Макса в темном коридоре и натянуть ему на голову наволочку. Потом я подержу, а ты отпинаешь. Как тебе вариант?

И ведь даже не смеется, когда предлагает.

Зато я хохочу помимо воли. На нервной почве аж до слез.

– Он на тхэквондо ходит, Варюш, – смеюсь, прикрывая рот ладонью. – Боюсь, мы с тобой даже до пункта «Надеть на его голову наволочку» не дойдем. Он нас ногами без использования рук раскидает.

– Эх, жалко, – печалится. – А я ведь уже почти настроилась.

– Да ладно? – прыскаю. – Ты ж у нас за толерантность, пацифизм и мир во всем мире.

– Ну да, – согласно кивает. – Но ради тебя я готова сделать исключение.

– Спасибо тебе, Варь, – теперь уже сама ее обнимаю и в щеку целую. – Ты у меня самая лучшая! Самая-самая, клянусь! И… я…

Язык так и чешется, чтобы рассказать правду, но я вспоминаю слова Николая, когда он попросил меня закрыть за ним дверь, а сам на площадку за грудки вытащил и прошипел: «Подумай, Сашка, кому ты лучше своей правдой сделаешь? Себе, мне или Варе? Да никому! Семью нашу разобьешь, и сама в деревню свалишь, потому что денег у моей жены содержать тебя не будет! Но, главное, что ты Варе боль причинишь. Понимаешь это? Ты! И как? Готова ее до нового нервного срыва довести?»

Вспоминаю и будто ступор накрывает.

– Сашуль, что ты? – тормошит меня Варя.

– Я… – сглатываю и не могу признаться.

А вдруг она меня после этого возненавидит?

Как гонца, принесшего дурные вести.

– Прости меня за всё, крёстная… – позорно шмыгаю носом и до боли закусываю губу.

– За что, Рыжик мой красивый?

– Что трусиха я у тебя!

– А ну-ка брось глупости на себя наговаривать и слезы лить, – целует в щеки. – Ты у меня очень смелая девочка. А кто считает иначе – тот дуралей! Вот!

– Варь, – проглатываю горький ком и принимаю решение, которое еще вчера мне казалось диким, а сегодня… сегодня уже нет. – Можно я на весенние каникулы к бабушке Любе в поселок поеду? Ей же там одной скучно.

– Можно, конечно, – соглашается она. А потом спохватывается. – Так каникулы ж твои уже через пару дней начинаются.

– Ну да, – киваю и отвожу взгляд в сторону.

Самой от себя противно.

Мне пятнадцать лет. Даже паспорт уже есть. Вроде большая. Но в сложной ситуации я не придумываю ничего лучше, чем на неделю сбежать от проблем, и все еще раз обдумать.