Новогодний реванш - Элизабет Морган Страница 3

Очевидно, ему нужно лучше осмотреть, потому что его рука тянется вверх, включая внутреннее освещение. Его глаза блуждают по моему телу, прожигая путь по моей коже.

Я чувствую себя хорошо.

Я чувствую себя сексуальной.

Я чувствую… растерянность.

Ричард одет в белую рубашку на пуговицах и пару слаксов, более повседневную версию своей рабочей формы.

— Что на тебе надето?

— Э… костюм? — Мой голос слегка растерян. — Я кролик, — говорю я, показывая на уши на голове и улыбаясь.

— Иисус… Эбби. — Он проводит рукой по волосам. Никто, кроме меня, не знает, но они редеют. Он ходит на процедуры раз в два месяца, но его отец и дед оба лысые. Я не вижу смысла пытаться — я считаю его красивым, несмотря ни на что, но я поддерживаю всё, что нужно, чтобы он чувствовал себя лучше. Я даже зашла так далеко, что нашла и съездила с Кэт в Пенсильванию, чтобы купить ему комплексные витамины и масла, которые, как оказалось, помогают.

Я делаю движение, чтобы убрать волосы, выпавшие из его идеальной укладки, но он отбивается от меня, останавливая на полпути.

Моя рука повисает в пространстве между нами, как предзнаменование.

Моё нутро падает.

Что-то не так.

— Чёрт возьми, Эбби, — говорит он, бормоча себе под нос и качая головой. Он смотрит на часы, потом на лобовое стекло.

По моей коже пробегает холодок, и это не потому, что я решила не надевать пальто, боясь испортить свой наряд.

— Ричард, милый…

— Блять. Мне это больше не подходит, — говорит он, прерывая меня и снова глядя на меня. В его глазах нет ни мягкости, ни доброты, ни любви. Это… неприязнь. Разочарование.

— Что? — спрашиваю я, мой голос звучит на одном дыхании.

— Это. Это не подходит. Мы. Это не… подходит мне. — Он снова смотрит прямо перед собой, не глядя ни на что в черноте ночи. Он не смотрит так, как будто ему больно, или он потерян, или даже сомневается в своих словах.

Нет, он смотрит так, словно ему есть чем заняться, есть кто-то более интересный, с кем можно поговорить. Что, конечно же, я имею в виду. У него намечается большая корпоративная вечеринка с полным обслуживанием в центре Манхэттена с участием самых лучших представителей нью-йоркской юриспруденции.

Он смотрит так, будто я мешаю ему хорошо провести время. Как будто я — незначительный всплеск в его вечере, который доставляет лишь мелкие неудобства.

А я?

У меня полный душевный кризис.

Вместо того, чтобы сегодняшний вечер стал важным следующим шагом для нас как пары, я думаю, что Ричард может порвать со мной.

Нет, нет, нет. Это невозможно. Это не вписывается в мой волшебный жизненный план.

Моё дыхание замирает в легких, застывая и придавливая меня к кожаным сиденьям.

Его дыхание, однако, вырывается в лёгком, неудобном вздохе.

Он раздражён на меня, вздыхает, как будто у него есть дела поважнее, а моё понимание моей жизни и будущего рушится вокруг меня.

Ричард раздражён на меня за то, что я не дала ему легко меня бросить?

Где в этом справедливость?

Мне кажется, что я целую вечность смотрю на него, пытаясь заставить слова работать в моём рту.

— Я не… Я не понимаю. Мы должны были пойти сегодня на костюмированную вечеринку твоей компании — вечеринку в честь Хэллоуина. Я должна… Я должна была встретиться со всеми сегодня вечером. — Но, может… Может быть, есть что-то ещё. Что-то большее. Что-то, чего я не понимаю.

Так и есть. Это всё глупое недоразумение. То, над чем через час я буду смеяться с Дэмиеном Мартинесом, партнёром, которого Ричард втайне терпеть не может, но всё равно целует его задницу.

— Вот именно. И это то, что ты решила надеть? — Затем, наконец, его голова поворачивается от дороги обратно ко мне, и в его глазах… презрение. Даже отвращение.

— Я… Я хотела хорошо выглядеть для тебя. Это костюмированная вечеринка.

— Мы не дети, Эбби. Это вечеринка для юристов. Это собрание людей, которых я пытаюсь убедить, что я достаточно хорош, чтобы стать партнёром. — Его глаза пробежались по моему телу, но не с голодом, как я ожидала. — Ты думаешь, это… — Он проводит рукой вверх и вниз в пространстве между нами, указывая на меня и всё, чем я являюсь. — поможет? Думаешь, если я появлюсь с тобой, это заставит всех думать, что меня нужно воспринимать всерьёз?

Слезы наворачиваются на глаза, и я моргаю, стараясь игнорировать их.

Моя сестра научила меня многим вещам, но самой важной была та, которую она показала мне, а не рассказала: никогда не позволять засранцам видеть, как ты разваливаешься.

— Ты… Ты расстаёшься со мной? — спрашиваю я, зная ответ, но не веря в него. Мне нужно подтверждение.

— Я уже давно собирался это сделать. — Он говорит это так, как будто он измучен этим. Как будто он измучен тем, что наши четырёхлетние отношения занимают больше пяти минут, и ему интересно, когда же, чёрт возьми, я выйду из его машины и отпущу его.

— Давно, — говорю я под нос.

— А ты никогда не задумывалась, почему мы так и не съехались? — спрашивает он, словно я идиотка. Как будто он предполагает, что я никогда не задавалась этим вопросом, потому что я слишком глупа, чтобы знать.

Конечно, я задавалась этим вопросом. Какая женщина не задавалась бы такими вопросами?

Я просто никогда не хотела настаивать на этом.

“Вы ничего не добьётесь с сильным мужчиной, если будете напористой женщиной”. Я помню, как однажды прочитала это в женском журнале. Я предполагала, что есть генеральный план, и позволила ему встать у руля.

Я позволяла ему быть сильным мужчиной!

— Разве ты никогда не задавалась вопросом, почему я избегаю брать тебя на рабочие мероприятия? — Он знает, что я спрашивала… спрашивала годами. Медленная, тошнотворная улыбка расползается на его губах. — А ты никогда не задумывалась, почему я никогда не делал тебе предложение? —