Двойное счастье генерала Сокола - Мара Евгеника Страница 29

Знала бы я, чем для нас обернется эта поездка, то лучше бы осталась с дочерью дома

Глава 28

Андрей

Шесть лет спустя после метели

Возвращаюсь из учебного центра Восточного военного округа, думая только о своих девчонках. Хотел им еще перед вылетом позвонить, но пожалел будить сладких красавиц.

Пока летел дцать раз перечитал все сообщения, что прислали Света и Вика.

Дочь пока еще мне шлет смайлики, но уже может набрать: “Папа, привет!”

Правда, последнее Викино сообщение меня несколько озадачило, потому что на нем было много фигурок людей и машинки.

Переслал эту абракадабру Светлане, прямо во время взлета самолета. Но…

Вероятно, связи уже не было, потому как смс висит в недоставленных.

Весь полет посматриваю на часы. С нетерпением жду приземления на военном аэродроме.

Решил, что сразу поеду домой. По дороге только еще заскочу в торговый центр, чтобы купить своим куколкам подарки.

Как только садимся начинают приходить сообщения. Последнее от Светланы: “Андрей, мы уехали в гости к моей подруге Марии. Вернемся не поздно. Не переживай. Светлана и твоя дочь Викуша” – с грохотом роняет мое сердце.

Теперь мне становится понятна абракадабра Викуши.

Сразу же нажимаю кнопку “один”. Это номер Светы. Только мне никто не отвечает.

Набираю Вику. Тоже сначала длинные гудки, а после металлический голос автоответчика: “Абонент вне зоны действия сети”.

От испуга за девчонок прихожу в бешенство. Водителю служебной машины приказываю гнать домой.

Каждые пять минут набираю Светлану и Вику.

Вдруг телефон Светы оживает.

Слышу ее всхлипывания и “мертвое”: “Да!”

Мне страшно так, что даже волосы на теле становятся дыбом.

– Говори сейчас же, что случилось и где вы! – еле себя сдерживаю, чтобы не заорать на Лану.

– Мы в клинике Рошаля…

Еле разбираю между всхлипываниями. Но…

Услышав название клиники снова роняю сердце. Приказываю водителю менять маршрут и гнать по разделительной.

На слова про гаишников и штрафы, отмахиваюсь.

– Почему вы в неотложной детской хирургии? – спрашиваю с рыком и матами.

– Мы-ы по-пали-и-и в аварию, – ревет в голос Светлана.

– Где…моя…дочь? – произношу севшим от ужаса голосом, прикладывая руку к груди от боли, которая пронзает сердце.

– Ви-и-и–ку-шу, увезли в операционную..,.

Света еще что-то говорит, но я уже скидываю звонок. У меня нет желания морально ее поддерживать. Наоборот, хочу прямо сейчас сломать ее тонкую шейку за то, что эта взрослая дура подвергла опасности моего ребенка.

К крыльцу клиники подъезжаем в сопровождении двух машин гаи.

Их по дороге после звонка мне прислал мой кореш из управления полиции.

По ступеням поднимаюсь как юноша. По коридору, который ведет к операционному блоку, бегу.

Увидев Светлану, останавливаюсь, чтобы успокоиться и не убить ее сразу.

Подышав, иду, чеканя шаг. Чем ближе подхожу, тем сильнее чувствую непреодолимое желание схватить Светлану и потрясти со всей силы.

Даже ее бледное зареванное лицо и рука в мягком гипсе не вызывают во мне ни сочувствия, ни сопереживания.

Света смотрит на меня с ужасом. Отчетливо вижу в ее глазах страх. Собравшись с силами, чтобы не сорваться, звоню и сообщаю, что я рядом с операционным блоком.

Через некоторое время к нам выходит заведующий отделением.

– Операция идет штатно. С ногой все будет впорядке. После малышку переведем в отделение реанимации. Компьютерная томография показала травму головного мозга. Понаблюдаем несколько дней за состоянием девочки. Потому как даже легкая форма требует серьезного внимания, – ровно и безэмоционально сообщает заведующий. – Да…И хорошо что ваша дочь находилась в кресле и была пристегнута. Это спасло ей жизнь…

На последней фразе перевожу взгляд с врача на Светлану. Она, кусая губы, смотрит на меня виновато-затравленным взглядом.

– Светлана Викторовна, вам тоже нужен покой. Даже легкое сотрясение мозга негативно сказывается на состоянии всего организма. Ну, кому я рассказываю. Вы же сами врач. Не переживайте, все будет хорошо. Дочь поправится. Мы приложим все усилия, - успокаивает Свету доктор, чем вызывает во мне еще большее раздражение.

– А можно будет посмотреть на Викушу после операции? - с надеждой и слезами в голосе интересуется Светлана.

Получив отрицательный ответ, Света начинает плакать.

Смотрю на нее и мне не жалко её совсем.

После окончания операции нас все же в виде исключения провожают в отделение реанимации, где мы видим малышку через стеклянную стену.

Домой едем в полном молчании. Вернее, я по вопросам службы разговариваю по телефону.

Света в это время хлюпает носом, чем действует мне на нервы.

Уже в квартире, проходя мимо незадачливой матери, вскользь бросаю вопрос: “ Что с рукой?” – услышав ответ: “Все нормально..,” - зверею.

Прямо на ходу хватаю Светлану одной рукой за здоровое плечо и, не заботясь о том, что ей может быть больно, впечатываю её в стену.

Второй рукой фиксирую ее голову за подбородок, приподнимая его вверх.

Знаю, что в такой позиции ей неудобно стоять, но мне это по барабану.

Сначала, дыша, как бык, сверлю ее взглядом.

Пока смотрю, пытаюсь усилием воли уговорить себя отпустить горе-мамашу. Но…

Все выходит совсем иначе.

– И это ты называешь нормальным? Идиотка! Ты чуть дочь мою не убила… Поверь мне, если бы Виктория не выжила, то я бы сам собственными руками придушил тебя, – стараюсь говорить как можно спокойнее, но…

Мне не удается сдержать ни свой внутренний нерв, ни своего разбушевавшегося зверя.

– Я лишу тебя родительских прав, если ты еще раз хоть что-то сделаешь в отношении моей дочери без согласования со мной. Запомним это! Никаких гостей и поездок в мое отсутствие. Предупреждаю тебя один раз. Второго не будет…

Смотря на бледное лицо Светланы, понимаю, что веду себя, как монстр. Но…

Мне плевать на тот страх, который пульсирует в ее взгляде.

И пусть ей будет еще страшнее.

Потому как в аналогичной ситуации только страх и может удержать от опрометчивых шагов.

Увидев, как по щекам Светы текут слезы, продолжаю говорить:

– Не хочешь остаться без дочери, слушаешь и понимаешь меня с первого раза. Не устраивает - собираешь свои вещи и на съемную квартиру. Мне не нужно, чтобы из-за дебильной горе-мамаши моя малышка еще раз пострадала. Ясно то, что я сказал? Кивни, если поняла…

Светлана кивает, капая на мою руку крупными слезами.

Её губы дрожат. Она облизывает и закусывает