Папина Незабудка - Саша Ройс Страница 29

- Марат, но я не успела пообедать. Сейчас у меня обеденный перерыв, если ты не заметил, - невинно хлопаю глазками.

- Тогда вот что, Вика, ты теперь бери обед с собой. Быстренько будет перекусывать прямо здесь, - Кещанский обвел взглядом свой кабинет, - в оставшееся время я буду вводить тебя в курс дела и потихоньку их передавать.

- Какой хитрый.

- Не хитрый, а продуманный, - играя бровями, подмечает Кещанский.

Улыбаюсь.

С таким админом трудно поспорить.

- Значит так, - Марат подскакивает на ноги, - жди меня здесь. Я сейчас еще другие бумаги принесу.

- Я умру с голоду, пока ты ходишь.

- Вернусь, и попьем кофе, - притормозив у выхода, обещает он.

- Я сегодня до восьми, какое кофе, Марат? – кричу я вслед, скрывшемуся за дверью начальству.

Так, дело чувствую безнадежное. Закажу-ка я пиццу, пока Кещанский за документами бегает.

Захожу в приложение. Глаза разбегаются от ассортимента, а во рту копится слюна.

Экран моего телефона внезапно меняет окраску и на нем высвечивается надпись «неизвестный номер».

О боже, что за конспирация?

- Слушаю, - снимаю трубку, не успев подумать, а надо ли оно мне сейчас, в обеденный-то перерыв?

- Вика. Рад услышать твой голос спустя столько времени.

Все вокруг застыло и похолодело одновременно.

Волоски на коже рук приподнялись, уголки губ настороженно замерли, а плечи и вовсе передернуло от ужас как проникновенного, но знакомого голоса.

И все-таки я должна была уточнить.

- К-кирилл?

- Неужели, ты меня не узнала, солнышко?

Он!

Первая реакция на него – мерзость!

Это теперь.

А были времена, когда его недосказанность и самоуверенность привлекали меня.

Надумала себе принца.

В сознании всплывает момент нашего с ним расставания. Жуткий эпизод в моей жизни.

Когда я объявила о своем решении, и Кирилл понял, что ничего уже не сделать, чтобы я передумала, он захотел взять меня силой.

Вот только ничего у него не вышло. Сопротивление я оказала жесткое и оставила ему на память кривой шрам пониже ребер.

- Помниться, мы договорились с тобой больше не пересекаться. Избавь меня от общения с тобой. А нет – я пойду в полицию и дам показания.

- Да, тогда не забудь им рассказать, солнышко, что за молчание я отвалил тебе солидный куш. Поправь меня, если ошибаюсь, именно на эти деньги ты приобрела жильё?

- Расскажу. Все расскажу, что мне известно.

Причина нашего расставания была веской.

Эта Мерзость разозлила меня так, что я отважилась на шантаж. После «жесткого расставания», мы с Кириллом виделись еще несколько раз. В общественных местах и с соблюдением моей безопасности. Я подстраховалась, как могла. Скорее всего, поэтому моя авантюра удалась, и я получила пять миллионов рублей за молчание.

После чего я тут же вернулась в родной город и не высовывалась никуда в последующие месяцы. Было жутко страшно. Но прошло время, и я успокоилась. Купила квартиру и нашла хорошую работу.

Что сейчас хочет от меня эта тварь?

- Будет, солнышко, упокойся, - нарочито умиротворенно и сладко поет бывший. - Мне так одиноко без тебя.

Из динамика раздается сокрушенное цоканье.

- Размышлял тут на досуге и понял, что ты была самой своенравной девушкой в моей жизни.

- Короче, Кирилл, засунь свою тоску себе в задницу, и забудь обо мне. Нарисуешься – сдам ментам. Тем более мне далеко ходить не надо, у меня брат в органах работает, - понижаю свой голос и выразительно добавляю, - а если что, я тебе и несчастный случай в камере устроить смогу.

Следует короткая, но пауза.

- Да-а, - издевательски-восхищенно тянет он, - вижу я не ошибся, ты самая горячая девочка в моей жизни, Викусь, - и бывший начинает тихо и тягуче смеяться.

- Я тебя предупредила, - безжалостно чеканю я и завершаю разговор.

* * *

Последние дни ноября тяготили меня.

Во-первых, на работе возросла нагрузка. График неожиданно стал резиновым, а в нем теперь я ежедневно обнаруживала всё больше и больше клиенток по блату и мимо кассы.

Всем вдруг захотелось быть красивыми, особенно в преддверии зимы и новогодних праздников.

Жаловаться было нельзя, а нужно было успевать.

Я и успевала, в прямом смысле не поднимая головы.

Выходных почти не видела.

А если мне удавалось его урвать, то трубку на звонки клиенток, коллег и даже начальства – я не поднимала.

Все к черту!

Ничего не знаю – я в обнимку с Васей на диване.

Мой обеденный перерыв сократился с часу до двадцати минут.

А замену себе Кещанский ковал из меня либо до работы, и мне приходилось приходить на полчаса раньше, либо после – а тут и вовсе порой засиживалась с администратором до одиннадцати.

Спасал меня Тим.

Он практически всякий раз приезжал за мной, когда я работала. Но и он стал задерживаться на своей работе подолгу.

Объяснял Суворов это тем, что изучал все тонкости дела, пофессии и не мог себе позволить расслабиться ни на минуту.

Я его понимала и не вякала.

Тем более не возражала против выходного в одного! То есть с Васей. В эти дни я отсыпалась и ухаживала за собой. Делала масочки, ванночки. Баловала свои волосы травяным отваром, а ножки – массажем.

Но и в мои выходные Тимофей нет-да-нет появлялся на пороге моей квартиры.

Уставший. Замученный. И чем-то озадаченный.

Один раз он мне показался особенно задумчивым и печальным. И я его спросила прямо – что происходит?

Оказалось, начальство отправляет Тимофея на учебу. В главк. В Москву. На… ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ!

Воздух из легких был выбит шоком.

В голове образовался вакуум.

А в сердце поселился предательский страх, что все кончено!

Господи, что за дурочка я такая? Почему я так этого боюсь?

Потому я этого не хочу.

Беру себя в руки.

- Когда уезжаешь?

- Послезавтра, - с горечью шепчет он.

- Ну что ты такой грустный, Тим? – обхватываю его плечи, насколько это возможно, и стараюсь его встряхнуть. – Все же хорошо! Съездишь. Отучишься. Они придираться не будут, что ты из военных в прокуроры ушел.

Из меня вырывается привычный бабский вздох.

Именно такой, когда в первую очередь, надо мужика своего приободрить, а лишь потом о