Измена. Ты нас променял - Оксана Барских Страница 28

Я прошла к себе в комнату и сунула руку под матрас, где спрятала пистолет.

Никто о нем так и не знал. Опасно, конечно, хранить его там, где живет полицейский, но что делать с оружием, я не знала. В магазине оставалось два патрона, и меня это смущало. Их ведь должно быть больше.

Получается, что пистолет Давиду нужен был отнюдь не для бутафории? Неужели он хочет встречи именно для того, чтобы забрать его? Отдам ли я? Именно он заставляет меня чувствовать себя в безопасности каждый раз, когда я вижу Давида. Ведь тогда он не позволяет себе распускать руки и ведет себя почти, как паинька.

Я долго думала, брать ли пистолет с собой, но в конечном итоге пришла к единственно верному варианту. Скинула Давиду адрес кафе, а наутро, когда подошла к заведению, сразу же заметила его припаркованную машину.

Он приехал раньше меня и уже ждал меня за столиком.

Вот она, его натура во всей красе.

Приехал пораньше, осмотрелся. Встречал меня уже с видом всезнающего человека.

Я постаралась не показать, что меня это как-то задело, и вошла внутрь с вздернутым подбородком. Тише, Аль, будь благоразумнее.

Холодный разум, ясность ума. Вот чем ты должна отличаться от него. Это единственный способ получить желаемое.

Глава 19

Встретиться с почти бывшим мужем с глазу на глаз оказалось сложнее, чем я предполагала.

Внутри меня всё затряслось, хотя внешне я старалась этого не показывать. Несмотря на то, что сюда я ехала с решимостью быть холодной и независимой, чтобы не показывать Давиду, как мне тяжело видеть его, на деле это оказалось довольно выматывающе.

– Хорошо выглядишь, – подметил он, окидывая меня взглядом.

Раньше такие комплименты казались мне обыденностью, а сейчас я считала это издевкой с его стороны. Несмотря на то, что я долго собиралась, чтобы выглядеть на все сто, внутренне так себя не ощущала. Во-первых, я не выспалась. Во-вторых, ощущала себя опустошенной. К тому же утренняя должна давала о себе знать. Так что хоть я и наложила на лицо тональный крем, видела в отражении своего маленького зеркальца круги под глазами, которые делали меня еще более изможденной, отражая мое внутреннее состояние.

– Не могу сказать о тебе того же, – фыркнула я, не оставаясь в стороне.

Обычно он выглядел свежим и опрятным, но сегодня изменил себе. Взъерошенные волосы, лопнувшие капилляры в глазах, щетина явно нескольких дней, слегка помятый ворот рубашки. Ничто не говорило о том, что передо мной сидел бизнесмен. Складывалось такое ощущение, что он несколько дней пил, вот только я знала, что это лишь иллюзия.

В кризисные моменты он не уподоблялся подобному и не терял себя в горячительных напитках, наоборот, все его силы мобилизовывались, а разум был направлен на решение проблемы, и в данном случае проблемой в его жизни была я. Никогда не думала, что когда-нибудь мы будем с ним по разные стороны баррикад.

– Если мы закончили с любезностями, давай перейдем к сути дела, у меня не так много времени, чтобы рассиживаться здесь посреди бела дня.

Я выпрямила спину так, будто в позвоночник мне воткнули палку, и сложила руки на коленях, чтобы не показывать, как они дрожат. Я хотела оказаться холодной и безразличной, однако реакции тела меня выдавали, что было нежелательно, так как Давид был из тех мужчин, которые, если видели слабость, сразу же делали хищную стойку, выискивая, куда ударить.

– Скажи мне, чего ты хочешь, Алевтина? За эти дни я немного подустал. Не понимаю, как тебя вразумить, уже говорил даже с теткой, но и она не знает, как найти к тебе подход. Родителей ты слушать не желаешь, как я вижу.

– А когда я их слушала? Разве видела когда-нибудь от них что-то хорошее? Или ты думаешь, они приняли твою сторону только по доброте душевной или потому, что меня любят? Нет уж, дудки, просто они хотят твоих денег, а ты, как лох, ведешься.

Из моих уст так и выплескивался яд, который я совершенно не контролировала. Лицо Давида перекосилось, мышцы напряглись, а ладони сжались в кулаки.

– Следи за языком, Алевтина, хоть ты и моя жена, но никто не давал тебе право оскорблять меня.

– Ой, давай только без этого. Еще скажи, что я должна тебя уважать и заглядывать тебе в рот. Всё, это время прошло, больше ты никогда не дождешься от меня уважения и почтения, так что давай я сама решу, как к тебе обращаться. Между прочим, это ты меня позвал и умолял прийти. Мне это вообще не нужно.

Глаза Давида прикрылись, а дыхание участилось, он явно пытался успокоить себя, чтобы не вспылить. Наверняка опасался, что я тут же уйду, вздумай он взорваться.

Это раньше он мог показывать мне свой характер, ведь знал, что я буду всё терпеть, поскольку люблю его, но теперь это в прошлом. Терпеть я его более не намерена. Нет ни одной причины, почему я должна сдерживаться в своих высказываниях.

– Давай успокоимся, Аль.

– Я спокойна, Давид, а вот ты тянешь время. Я не хочу обсуждать с тобой ни свое состояние, ни свои мысли. Давай обсудим наш развод. Я пришла только ради этого.

Я буквально услышала, как он заскрежетал зубами от злобы, но ничего при этом сказать мне не мог.

Я порадовалась, что мы находимся в людном месте, поскольку больше не могла быть уверена в том, что он не будет распускать руки. Если раньше я всегда гордилась тем, что муж никогда не поднимал на меня кулаки, то сейчас не могла даже представить, на какие только гнусности он способен.

В тот день он открылся для меня с новой стороны, и дело даже не в том, что он сделал ребенка на стороне и все эти шесть лет скрывал от меня свое отцовство, а в том, как гнусно он поступил со мной в моем же собственном доме.

Возможно, не произойди той ситуации с Ольгой именно в доме, я бы настаивала на том, что дом останется мне, однако я больше не могла там находиться. Осознала вдруг, что даже ноги моей там больше не будет. Слишком противно и мерзко.

Пусть Давид вместе с Ольгой подавятся всеми моими стараниями и домом, что я так уютно обустраивала все эти годы, казалась бы, счастливого брака.

Если раньше весь этот уют воспринимался