В ловушке - Вера Холлинс Страница 28

— Ты моя дилемма. Непрерывная погоня. Ты сломаешь меня. Ты связываешься с моим разумом. И в конце концов, больше ничего нет. — Я напевала тексты, которые я придумала всего несколькими минутами ранее, когда ехала в клинику, последние лучи заката зажигали дорогу впереди. Мелодия укоренилась в моей голове, и каждая линия, которую я пела, облегчала мое напряжение.

На полпути к клинике я остановилась у магазина, чтобы купить пачку жевательной резинки и бутылку сока. Я только что покинула магазин, когда заметила Мейсена перед продуктовым магазином поблизости. Он шел рядом с мальчиком в инвалидной коляске, и неожиданный сюрприз заставил меня остановиться.

Мейсен улыбался, разговаривая с мальчиком, который не мог быть старше тринадцати или четырнадцати лет. Моя грудь наполнилась сочувствием к нему. Он был более молодой версией Мейсена с его голубыми глазами, светлыми волосами и поразительным лицом, что могло бы означать, что он был его братом, ну или кузеном.

Мейсен казался совершенно другим человеком. Не было обычной ухмылки или тщеславного выражения на его лице, и его постоянное чванство и признаки высокомерия исчезли. На самом деле, он впервые выглядел доступным, более живым и настоящим, чем в школе. Я заметила, что одежда, которая на нем, теперь выглядела намного дешевле, чем та, которую он носил в школе.

Он занес продуктовые пакеты вокруг старого серебряного минивэна, в его грузовое пространство сзади, в то время как мальчик ждал его по другую сторону. На его коленях был продуктовый пакет с яблоками, но когда он переместил контроллер своей спастической рукой, чтобы изменить положение его инвалидной коляски, яблоки выскользнули и упали на землю.

Мое сердце сжалось, и я бросилась собирать яблоки, встав на колени перед ним, собирая фрукты и складывая в пакет.

— Вот, держи, — сказала я с улыбкой, тронутая застенчивостью на его лице. Я собиралась положить пакет обратно на его колени, когда Мейсен вырвал его и схватил меня за руку, дергая меня на ноги.

— Что ты делаешь? — Зашипел он. Его ранее хорошее настроение полностью исчезло, сменившись чем-то пугающим. Я никогда не видела, чтобы он выглядел так страшно, его голубые глаза смотрели на меня, как будто я напала на этого мальчика.

— Я-я помогала…

— Держись подальше от него.

Я была поражена тем, насколько он выглядел защищающим.

— Я… конечно. Я ничего не имела в виду плохого…

Он затянул руку вокруг моего плеча.

— И не разговаривай об этом ни с кем. Поняла? Особенно с этой сукой Мелиссой. Мне не нужно, чтобы она преследовала его только потому, что она получает удовольствие от того, что опускает других.

— Мел не такая. Она…

Он обнажил зубы.

— Скажи мне, что ты не скажешь ни слова. Скажи.

— Мейсен? — Спросил мальчик осторожно. — Что происходит?

— Ничего, Эли, — ответил он мягким голосом, хотя его неумолимые глаза остались на мне. — Я возьму фрукты и поставлю в багажник. — Он уставился в мое лицо. — Если ты скажешь хоть одно слово об Эли, я заставлю тебя пожалеть об этом, Меттс. — Он сказал это, так что только я могла его услышать.

Я полностью поверила ему. Я могла ясно видеть, что он был готов сделать все, что угодно, чтобы защитить этого мальчика, и, несмотря на то, что я не понимала, почему он хотел, чтобы я молчала о нем, почему это так важно, чтобы никто не знал о нем, я не хотела, чтобы он увидел во мне врага. У меня было слишком много на тарелке с Блейком. Кроме того, я слышала истории о том, каким может быть жестокий Мейсен. Он издевался над тремя девочками в школе, и он отправил пару парней в больницу. Лучше не связываться с ним.

— Я никому не скажу. Ты можешь мне доверять.

— Я никому не доверяю, — выплюнул он. — И особенно девушкам. — Он отодвинулся от меня. — Это твое единственное предупреждение.

Я кивнула и поспешила создать расстояние между нами, бросив последний взглядом на мальчика, который молча смотрел на меня грустными, мудрыми глазами, напоминающими глаза гораздо более старшего человека. Я села в свою машину и уехала.

— Расскажи мне снова, как все началось, — сказала мне Сьюзен, с блокнотом на коленях.

Я сидела в кресле напротив нее, мой взгляд блуждал между ее дипломом и картиной фруктов, собранной в металлической миске. Я изучала оттенки цветов в сотый раз, когда формулировала ответ.

— Я училась в шестом классе. Я пела вторую партию, в школьной постановке. — Я закрыла глаза. Старая боль покрыла мою грудь. — Я очень нервничала, когда впервые пела перед аудиторией. Это была мечта, но я не могла избавиться от боязни сцены.

— И что случилось тогда?

Она хорошо знала, что произошло дальше, но ее вопрос помог мне переориентироваться и вспомнить инцидент более подробно.

— В тот момент, когда я появилась на сцене, мои сверстники в первом ряду шептались между собой. Я думала, что это как-то связано с моим платьем, но я была неправа. Все это было связано с моим весом.

— Что они сказали?

Я резко вздохнула, мои глаза все еще были закрыты. Моя память никогда не смогла стереть унижение и страх, который я чувствовала в то время.

— Они называли меня свиньей. Бегемотом. Толстой. Жирной. — Мои длинные ногти были сильно вжаты в мои ладони, но боль была хорошей. Боль держала меня в курсе настоящего.

Лицо Сьюзен было сочувствующим, когда она терпеливо ждала, пока я продолжу.

— Они сказали, что я наверняка буду визжать как свинья, когда открою рот. — Это в прошлом. Помни, это просто воспоминание. — Поэтому, когда я начала петь… ничего не вышло. Я пыталась, пыталась, и единственное, что вышло, это высокий звук, который даже нельзя назвать пением.

— А потом?

Я посмотрела на золотой карандаш, который она держала в руке. Я узнала его, так как видела его уже у нее, что позволило мне также оставаться в настоящем. Так что, я смотрела на этот пресловутый золотой карандаш.

— А потом они начали кричать и смеяться. Даже некоторые из одноклассников, которых я считала друзьями, смеялись или тыкали на меня пальцами. Это было ужасно. Они сказали, что я не знаю, как петь. Они сказали, что я никогда не должна больше пытаться, и что я слишком толстая для сцены. — Я спрятала лицо в руках. — Это было очень жестоко.

— Как ты себя чувствовала в тот момент?