Я держу тебя - Стейси Уильямс Страница 28

Войдя внутрь, я почувствовал тепло и уют. Разбросанные повсюду вещи. Фотографии. Постоянный шум. Здесь чувствуешь себя как дома. Когда растешь без дома, замечаешь все те мелочи, которые другие воспринимают как должное.

Я вырос без какой — либо стабильной структуры или распорядка. Я жил каждым днем, надеясь остаться незамеченным и дожить до следующего дня невредимым. В интернате это было легко. Я следовал правилам и делал то, чего от меня ожидали.

Во время моего недолгого пребывания в приемных семьях я никогда не знал, чего ожидать, поэтому старался не выделяться. Чем больше мне удавалось оставаться незамеченным, тем лучше. Это было то, что приносило мне пользу на поле. Несмотря на то, что я был большим, я мог быть маленьким, незаметным.

Находясь здесь, я возвращаюсь к старым привычкам, пытаюсь слиться с этой семьей, и пока, может быть, у меня и не так уж плохо получается. Я ничего не знаю о том, как играть принцесс, но Лив это не волнует. Эти мальчики, кажется, не возражают против моего присутствия, за исключением Хэнка, но я думаю, Мэгги, возможно, права в том, что мы с ним очень похожи. Коул кажется в порядке, но я не сомневаюсь, что позже получу от него взбучку.

Мэгги включает предсезонную программу “SportsCenter” и устраивается поудобнее в углу дивана, протягивая ко мне босые ноги. Наблюдая за ней с этими детьми сегодня, я испытываю благоговейный трепет. Я понятия не имею, как ей это удается. Я знаю, что сегодняшний день — лишь крошечный проблеск в её мир, но она понятия не имеет, насколько всё это необычно.

В детстве мои дни были заполнены тревогой. Иногда я удивляюсь, как я выжил. Но когда мне исполнилось восемнадцать, и я получил свободу, я поклялся никогда больше не отдавать себя на милость других. Я бы никогда не позволил страху и тревоге управлять моими днями. Хотя я бывал в неудобных ситуациях, у меня всегда был легкий выход.

Великолепные женщины бросались на меня, падали к моим ногам, готовые отдать всё, чего бы я ни потребовал. Для меня никогда не было трудно уйти. Моё сердце утратило все чувства много лет назад. Оно разбито навсегда. Мне не нужно было заполнять пустоту чем — то или кем — то, что сделало бы меня ещё более опустошенным.

Но эта маленькая спитфайр ставит меня на грань, с которой я никогда раньше не сталкивался. Я никогда не знаю, чего от неё ожидать. Она удивляет меня на каждом шагу, и я не совсем уверен, что об этом думать.

Тедди устраивается рядом с ней, чтобы почитать вслух. Я слышу, как он борется с чтением и как она терпеливо помогает ему, пока комментаторы бубнят о предстоящем сезоне.

— Посмотри. Посмотри на это, Мэгс, — говорит Коул, сидя в кресле у другого конца дивана, который заполняет эту большую гостиную. — Рука Сандберга двигается гладко, как по маслу.

Мой взгляд прикован к большому экрану над каменным камином, окруженному книжными полками с семейными фотографиями. Марк Сандберг — мой брат, но не в общепринятом смысле. Лишь горстка людей знает, что мы вместе провели подростковые годы в интернате и играли в одной школьной футбольной команде. Мы справились, и теперь он стартовый квотербек одной из лучших команд НФЛ.

Тедди приостанавливает чтение, пока Мэгги изучает экран. Она смотрит на его передачу, а затем повтор.

— А — а — а. То, как он сжимает кулак и сгибает руку… не знаю. Всё ещё что — то не так. Он вылетит в этом сезоне. Могу поставить на это свои деньги, — камера снова приближается к Марку. — Смотри. Вот здесь, — говорит Мэгги, когда он делает ещё один пас, но мы ждем, что последует за этим.

— Чёрт, — говорит Коул.

— Коул сказал плохое слово, — говорит Лив с пола, где её окружают цветные карандаши и маркеры. Тедди ухмыляется.

— Ты должен нам доллар, братан.

— Прости, — извиняется Коул.

Я снова смотрю на экран, и будь я проклят, я вижу, о чём она говорит. Как она это делает? Это едва заметная заминка, как будто ему либо больно, либо он ещё не забыл ту боль, которая была когда — то. Марк ни словом не обмолвился мне о том, что его плечо всё ещё болит, но, вероятно, это потому, что в прошлом сезоне я всё время советовал ему расслабиться, пока это не перерастет в разрыв и не потребуется операция.

Хэнк входит в гостиную, одетый в спортивный костюм, с футбольным мячом в руке.

— Я собираюсь встретиться с ребятами на поле. Я вернусь до темноты.

— Ты сделал домашнее задание? — спрашивает Мэгги.

— Да.

— Твой телефон заряжен? — смеётся Коул. Хэнк закатывает глаза.

— А Мисс Сиськи там будут? — Тедди разражается смехом и чуть не падает с дивана. Мне тоже хочется рассмеяться, но я сдерживаюсь.

— Тедди, — без особого энтузиазма ругает его Мэгги, но ждет ответа Хэнка.

— Серьезно, — голова Хэнка склоняется набок, затем он уступает давлению. — Нет. Шелби там не будет. Только парни.

— Хорошо. Возвращайся до темноты, — приказывает Мэгги.

— И не получи травму перед твоей большой игрой на этой неделе, — кричит Коул. — Мы все наденем майки, чтобы свести его с ума, верно?

Мэгги усмехается.

— О, да. И я принесу колокольчик, просто чтобы свести с ума занудных родителей. К тому же, это смутит его ещё больше.

Я прерываю их разговор.

— На какой позиции он играет?

— Форвард, — отвечает Мэгги. — Летом он играет в туристической лиге. Он хочет отправиться в Европу после окончания учебы.

— Когда у него игра?

Мэгги секунду смотрит на меня, прежде чем ответить.

— В следующую субботу днем. Приходи, если будешь свободен. Ты можешь дать отцам повод для разговора, помимо того, что Хэнк играет за команду только из — за своего имени.

— Если Хэнк облажается, у них будет для этого повод, — вмешивается Гарретт с пола, держа в руках какую — то плату, которая светится и издает шум, когда он что — то передвигает. — Он — единственная причина, по которой у них вообще есть шанс на победу.

И вот так проходит день. Коул уходит заниматься, а закуски на столе исчезают. Лив сидит рядом со мной, играя со своими куклами, пока мальчики притворяются, что взрывают армейцев. Мэгги переворачивает и складывает белье, а я пытаюсь представить, каково это — быть частью всего этого.

— Идите в душ, ребята, — говорит Мэгги,