Клятва, которую мы даем - Монти Джей Страница 28

Я следую за ней, идя медленнее, так что к тому времени, как я оказываюсь за пределами ее студии, она уже держит сигарету между красными губами и роется в поисках, как я полагаю, зажигалки.

Потянувшись в карман пиджака, я достаю пачку спичек. Я держу их между пальцами, протягивая в качестве попытки заключить мир до того, как начнется настоящая война.

Она берет их у меня, поджигает одну и прикуривает. Прислоняется спиной к кирпичной стене снаружи, поднимая голову к небу, и вдыхает дым, прежде чем выпустить его в ночь.

— Ты сделал это специально? — спрашивает она, делая очередную затяжку. — Подставил меня, чтобы ты мог получить плату за одну из своих гребаных услуг?

Прежняя суровость вернулась в десятикратном размере.

Я чувствую, как сжимается моя челюсть, злюсь без причины, злюсь на то, что она думает, будто я использую ее. Но она меня не знает. Что еще она должна была ожидать?

— Почему ты думаешь, что у меня еще нет невесты?

Коралина поворачивает голову и смотрит на меня, держа сигарету между двумя пальцами. Воздух словно сгущается, наполняясь явным напряжением. На меня давит тяжесть ее гнева, уличный фонарь освещает изящные очертания ее лица, кожа ее ноги обнажена перед ночным воздухом.

— Если бы мой будущий муж держал кого-то так, как ты меня в «Вербене», я бы его убила. Это место рассказывает истории. Истории злых поступков, которые ты совершил, и о безнравственных чертах характера, которыми ты обладаешь, Сайлас Хоторн, — ее слова подхватывает ночной ветер, развевая их, как струйки дыма. — Преданность не одна из них.

Мне хочется быть с ней откровенным, дать ей понять, что я не такой, как обо мне говорят. Побуждение говорить и быть честным, потому что я думаю…

Думаю, Коралина знает, каково это, когда мир строит предположения о том, кто ты есть, прежде чем у тебя появится время разобраться в этом самостоятельно.

Пондероза Спрингс любит истории. Чем страшнее, тем лучше. Ей говорили, что она жертва, что она всегда будет жертвой. Проклятая женщина, которая имеет привычку попадать в токсичные отношения, как будто она была согласна на то, чтобы ее похитили. Мне сказали, что у меня шизофрения, которой я страдал в попытке скрыть преступление, которое я видел когда-то в детстве. Человек, чье молчание говорит о его психическом заболевании, а не о страхе, что ему не поверят.

Мы стоим здесь как два человека, которым рассказали о том, чего мы не хотели, и пытаемся извлечь хоть какую-то правду из слов, написанных кем-то другим.

— У моего отца рак, — честно говорю я ей, потому что впервые за долгое время чувствую, что могу. Я чувствую, что могу. — Я должен жениться, чтобы стать владельцем компании, носящей мою фамилию. Если я этого не сделаю, то мы ее потеряем.

Коралина кивает, стряхивая пепел на землю.

— Значит, это связано с деньгами, — хмыкает она, делая предположение, которое ей не следовало бы делать.

— Это связано с семьей.

С ее губ срывается ехидный смешок, прежде чем она делает еще одну затяжку и начинает говорить, выпуская дым.

— Каково это — иметь последнюю приличную семью в этом дерьмовом городишке?

— Я знаю, ты понятия не имела, во что ввязалась, Коралина. Но это соглашение может принести пользу нам обоим. Поскольку Стивен сбежал, я мог бы помочь…

— Мне не нужно, чтобы ты защищал меня от него, — она отталкивается от стены, в ней вспыхивает огонь при упоминании его имени. — Мне никто не нужен для защиты меня от него.

— Я могу предложить тебе не защиту, Хекс.

Прозвище выскальзывает прежде, чем я успеваю его поймать.

— Да? Что, например? Деньги? — она качает головой, на ее губах играет мрачная усмешка. — Мне достаточно моей фамилии, спасибо, красавчик.

Я провожу ладонью по губам. Черт возьми, она чертовски упряма. Так уверена в себе, пока я ее не поправляю.

— Месть, — быстро говорю я. — Я могу предложить тебе шанс отомстить.

И защиту, но эту часть я ей не скажу. Ей нужно чувствовать, что она контролирует ситуацию. Я не против дать ей это, пока что.

Она молчит несколько минут, словно обдумывая свои следующие слова, взвешивая варианты, прежде чем выбросить сигарету. Я смотрю, как она лезет в сумочку, достает помаду и компактное зеркальце.

Коралина не торопится, прорисовывая линии своих губ. Их мягкий изгиб словно приглашает прикоснуться к ним аппликатором. В простом наблюдении есть своя интимность.

Осторожно потерев губы между собой, она проводит мизинцем по уголку рта, чтобы стереть излишки.

— Мне это не нужно.

Крошечное зеркальце щелкает в ее ладони, когда она закрывает его, заставляя меня сморгнуть от наблюдения за ее губами.

— Желание отомстить означает, что мне все еще не все равно. А на Стивена Синклера мне уже наплевать.

Я стою на тротуаре совершенно неподвижно, пока ее каблуки стучат с каждым шагом, который она делает в мою сторону. Не думаю, что я смог бы пошевелиться, даже если бы захотел, учитывая, как тени отражаются от ее кожи и как решительно она смотрит в глаза.

В этой девушке что-то есть. Что-то, чего я не могу понять, но хочу схватить ее обеими руками и сжимать до тех пор, пока на ее теле не появятся красные следы от моих рук.

— Мне жаль твоего отца, Сайлас.

Ее маленькие ладошки пробегают по краям моего пиджака, убирая несуществующие ворсинки с моих плеч. Движение фальшивое, но ее глаза сияют искренностью.

— Но нет, — она дарит мне улыбку одними губами, быструю, нежную. Отвергая меня с изяществом. — Ты не захочешь привязываться к кому-то вроде меня. Это моя ответная услуга. Если ты веришь всему, что говорит тебе этот город? Поверь, что я проклята.

10. ПОЗДНЯЯ НОЧЬ

Коралина

Мои руки дрожат, когда я зажимаю кнопку питания на боковой панели телефона, наблюдая, как экран становится черным. Неотвеченные текстовые сообщения исчезают, когда я спокойно опускаю iPhone в мусорное ведро рядом с собой, слушая, как он ударяется о дно металлического контейнера.

Обеими руками хватаюсь за раковину, опускаю голову между плеч и вздыхаю.

Ты скучала по мне?

Ты забыла, на что похожа моя любовь?

Сегодня на тебе было платье моего любимого цвета.

Ты помнишь, что происходит, когда ты игнорируешь меня, девочка Цирцея?

Даже запертая в этой уборной закусочной, где мне видны все четыре угла, я все равно хочу оглянуться через плечо.

Я качаю головой, стискиваю зубы, чувствуя, как из глаза капает слеза.

Ночи длинные.