Джин Стоун - По зову сердца Страница 27

«Утром звезды гаснут», — подумала Джинни. Теперь рейтинги — основа жизни. Не то что в старые добрые времена, когда великие актеры были великими актерами.

Она взялась за ручку двери, но вдруг замерла.

С любовником?

Джинни огляделась, но в коридоре никого не было. Она приложила ухо к двери и прислушалась. Ни разговора, ни смеха. Как и следовало ожидать, никакого любовника.

Тем не менее Джинни постучала. Ответа не последовало. Джинни мысленно выругалась. Вот тебе и эмоциональная поддержка. Вот тебе и дочь, которая рада матери в любое время.

Она уже отошла от двери, как вдруг из костюмерной донесся какой-то звук. Джинни вернулась и постучала еще раз.

— Иди, О'Брайен, — послышался из-за двери голос Лайзы. — Я буду через минуту.

Итак, Лайза все-таки здесь. Джинни оправила платье и повернула ручку.

— Лайза! — сказала она, входя. — Лайза, это я, Джинни.

И вдруг она проглотила язык и застыла. Превратилась в ледяную статую. Неподвижную, как памятник на пьедестале. И твердую, как пенис, указывавший на нее из угла комнаты. Большой и очень знакомый пенис. Пенис Брэда. А выше — его живот, грудь, лицо.

Вопль Джинни разнесся по всему павильону:

— Подонок!

Оттолкнув полураздетую дочь, она набросилась на пасынка.

— Джинни! — Лайза с неожиданной силой обхватила мать за талию и потащила назад. — Оставь его!

Джинни вырывалась, ей хотелось ухватить Брэда за член и оторвать его. Пусть платит, мерзавец.

— Подонок! Грязная скотина!

Брэд отступил на шаг и широко улыбнулся.

— Дорогая мамочка, — пророкотал он, — какой неприятный сюрприз!

Джинни потянулась к нему, но Лайза снова удержала ее.

— О'Брайен! — крикнула она. — На помощь!

Пока Джинни тщетно вырывалась из рук дочери, Брэд не торопясь натянул джинсы. Он не сводил глаз с Джинни и иронически улыбался. Когда Брэд уже застегивал ширинку, в костюмерную ворвался О'Брайен.

— Боже! — пробормотал он, высвободив Джинни из объятий Лайзы и крепко схватив ее за запястья. — Вызвать полицию?

— Нет, — бросила Лайза. — Просто уведи ее отсюда.

О'Брайен завел руки Джинни за спину.

— Я сразу понял, что она не твоя мать, — заметил он. — Твоя мать должна быть благородной дамой.

Гнев Джинни начал остывать. Когда О'Брайен выталкивал ее из павильона, она с трудом прошептала:

— Все вы мерзавцы. Все!

На ней не было короткого красного платья, но мысль о сексе витала в воздухе, так как они были мужчиной и женщиной, и ничто не сдерживало их.

Филип привел Николь в небольшой итальянский ресторанчик на Пятьдесят четвертой улице неподалеку от ее дома. Он решил воспользоваться всеми преимуществами первого свидания и очаровать девушку. Конечно, Филип понимал, что очаровывать ему, собственно, нечем. В образе юрисконсульта, обслуживающего индустриальных магнатов, нет ничего заманчивого, особенно для исполненной энтузиазма защитницы прав детей. Весьма вероятно, она ненавидит мир «белых воротничков», в котором выросла. Тем не менее Николь проявила к нему интерес, и уже за это он был ей признателен. Филип никогда не стремился к женскому обществу, но если встречался с женщиной, то не отказывался от удовольствия.

Довольно долго он рассказывал Николь о себе — по ее просьбе — и наконец не выдержал:

— Хватит обо мне. Давай о тебе наконец. Неужели ты действительно увлечена юриспруденцией?

Она сделала глоток кьянти, причем ее яркая помада не оставила следа на стакане.

— Совсем не увлечена. Просто хочу получить диплом назло отцу.

Николь сообщила это, так просто, что Филип мысленно застонал. Сам он был бы неспособен делать что-то «назло» отцу, матери и даже Джозефу.

Николь улыбнулась:

— Папа хотел, чтобы я стала учительницей. Или врачом. Да кем угодно, лишь бы не юристом. Он утверждает, что в наше время юристы становятся низшей кастой.

Филип с облегчением вздохнул, поняв, что Николь все-таки не слишком цинична, но вместе с тем ее замечание кольнуло его. Не означает ли это, что и он принадлежит к той же касте?

— Ну, паршивая овца попадается в любом стаде.

Ему вдруг стало стыдно за сказанную банальность, штампы наверняка режут слух Николь.

— Но, — продолжала Николь, не обратив внимания на реплику Филипа, — давай смотреть правде в глаза: эта профессия приносит деньги. Особенно при папиных связях.

Филип слегка растерялся.

— Но ведь твой отец занимается разводами. Если ты будешь сражаться за права детей…

Николь безмятежно улыбнулась.

— У разведенных людей тоже есть дети, так разве плохо защищать их интересы?

Филип кивнул. Да, он не видел в этом ничего плохого.

— У тебя очень хорошая мама, — неожиданно сказала Николь.

Он улыбнулся.

— Папа, по-моему, втайне надеется, что я стану такой, как твоя мама. Домашней, уютной.

При последних словах она едва заметно поморщилась.

Филип рассмеялся:

— Нет, Николь, ты на мою маму ни капли не похожа.

— О да, я совсем другая.

— Ты независимая женщина.

— Именно.

— И умная.

— На редкость.

— И точно знаешь, чего хочешь.

Она откинулась на спинку стула и сделала еще глоток кьянти.

— Филип, ты сам знаешь, что такое юридический колледж. Занятия, занятия, занятия и никакого времени для личной жизни. Да, я хочу жить. Хочу обедать так, как сегодня, и не одна. Я хочу, чтобы рядом был человек, который понял бы мои запросы и не стал меня ломать. И я хочу, чтобы он любил меня. — Николь слегка встряхнула стакан. — Как тебе моя программа?

Во всяком случае, у нее не было жениха в Сан-Антонио.

Глава 10

Простыни на ее постели были мятыми и не совсем свежими.

Филип лежал на спине и, улыбаясь, наблюдал, как пляшут в лучах рассветного солнца пылинки, похожие на крохотные звездочки. Его с детства интересовало, почему эти пылинки кажутся такими гладкими, почему не склеиваются в комки и не разлетаются. Сейчас он едва не рассмеялся от того, что задумывается над такими глупостями.

Начиналась суббота — это значило, что сегодня за ним не будет следить недреманное око брата. Этот день он собирался посвятить поискам ребенка Джесс.

Во всяком случае, нужно составить план дальнейших действий.

Впрочем, Джесс, наверное, не рассердится.

Филип бездумно разглядывал высокий потолок в спальне Николь и прислушивался к ее ровному дыханию. Ночь была… роскошной. Жаркой, страстной, сводящей с ума. Никаких свадебных колоколов — любовь ради любви. Секс ради секса. Удовлетворение человеческих потребностей, а может быть, и страсти. Великолепная ночь!

Он оглядел просторную комнату. Здесь явно не хватало руки дизайнера. Высокие с полукруглым верхом окна ничем не украшены. Ни картин, ни статуэток, ни «тканей». Только простые книжные полки без стекол, а на них книги по юриспруденции. Книги лежали и на металлическом столике для компьютера, и на покрывающем пол истертом ковре. Да, Николь верно призналась, что она не «домашняя».