Шум дождя - Тори Ру Страница 27

— Кстати, придумала мне прозвище?

Я пытаюсь сочинить складный ответ, но решение приходит само собой:

— Ты сам подсказал. Уличный дух. Street Spirit.

— Слышала такую песню? — оживляется парень и тихонько напевает: — Immerse your soul in love…

Оттененная эхом строчка, слетевшая с его губ, занозой впивается в сердце. Оно пропускает удар, разгоняется и хаотично стучит о ребра. Самое время официально признать — я испытываю к блондинчику что-то сильное, бурное и странное. Звук его голоса и простое присутствие рядом разжигают в солнечном сплетении огонек, который рискует разрастись до пожара. Это пугает и захватывает до одури. Только вот он слишком красивый и взрослый, и вряд ли я могу рассчитывать на взаимность с его стороны.

— Ага, слышала! — с излишним энтузиазмом откликаюсь я. — Вот и будешь Спиритом. Только, пожалуйста, отзывайся хотя бы на этот ник.

— Всяко лучше, чем мое нафталиновое имечко, — он всматривается в ломаную линию горизонта и умиротворенно вздыхает: — Хороший вечер. Мистический… Обожаю уединение — заброшки, пустыри, крыши. Все, что в мире людей называют нормальным, сюда не добирается и здесь не работает. Если бы у меня была персональная планета, она была бы именно такой.

Смотреть на его совершенное, одухотворенное лицо себе дороже, и я фокусируюсь на своих покалеченных пальцах.

— Знаешь, раньше я тоже сочиняла стихи. Но никому не показывала — боялась, что в них сплошной примитив и мало смысла. Ну и… в них было очень много личного… Кстати, ты давно написал этот стих? Та, кого ты так сильно любишь, не будет против, что ты прислал его мне?

Он слегка склоняет голову набок и молчит. Картинки раннего вечера закручиваются водоворотом, время ускоряет бег… Но заговаривает он совсем на другую тему:

— Ты собираешь городские легенды? — Я уже не удивляюсь его осведомленности. Может, и в тот вечер Спирит прогуливался у скамеек и случайно подслушал разговоры ребят. — Хочешь, расскажу?

— Хочу, — киваю я и набираюсь смелости ему улыбнуться.

— Много лет назад в нашем музыкальном театре служила актриса с голосом широчайшего диапазона. Ее обожала публика. На премьеры с ее участием невозможно было достать билет. Песни в ее исполнении сразу уходили в народ — под них знакомились на танцплощадках, соединяли судьбы, укладывали спать новорожденных детей. Она была примой, символом, «визитной карточкой» города… К несчастью настал момент, когда она не смогла больше петь — в силу возраста и болезней. Прима осталась при театре гардеробщицей, но ей все равно охапками несли цветы. Говорят, она и умерла на сцене, в концертом платье. Ранним утром, когда зрительный зал был пуст. Это стало ударом для всех, ее долго и искренне оплакивали. Но после похорон люди стали видеть на улицах похожую на нее женщину. Говорят, она помогает влюбленным, больным и нуждающимся. Исполняет желания тех, у кого чиста душа. Но показывается Прима не всем…

— Красиво… До мурашек. Думаешь, это правда, и такое на самом деле возможно? — я всхлипываю от накрывающего меня священного ужаса, а Спирит продолжает вещать:

— Тысячи людей пожелали ее вернуть, и она вернулась… Я знаю и еще одну похожую легенду. В девяностых в этот город переехал известный писатель. Поговаривали, что он не блистал особым литературным талантом до тех пор, пока не призвал своего книжного персонажа — доброго волшебника — в нашу суровую реальность. Герой материализовался и сам надиктовывал ему истории про себя. Вскоре романы о нем стали бестселлерами, писатель разбогател и жил припеваючи. Но времена постепенно менялись, приключения мага перестали цеплять читателей… Писатель в сердцах его прогнал. С тех пор он все придумывает новых героев, пытается повторить прошлый успех…

— Постой. А что с ним стало? — вздрагиваю я.

— Пьет, не просыхая, ведет историю искусства в небезызвестной «Суриковке», но многотысячных тиражей давно не имеет.

— Нет, я про волшебника, которого он изгнал!

Спирит замирает, уходит в себя и отрешенно шепчет в звенящей тишине:

— Ожившие желания людей служат только своим создателям, а те имеют над ними безграничную власть. Если люди перестают в них нуждаться, призванные остаются в этом мире и продолжают жить. Не могут подойти к своему создателю, не видят света, не чувствуют радости и мучаются до скончания дней. Но создатели тоже грустят — от потери важной части себя…

— Хочешь сказать, что тот книжный герой так и живет среди нас?

Спирит сбрасывает маску обладающего тайным знанием медиума, беспечно пожимает плечами и усмехается:

— Я ничего не хочу сказать. Я просто рассказываю городские легенды.

22

Небо плавно меняет оттенок с нежно-сиреневого на фиолетовый, заметно холодает, уши закладывает от вечерней тишины. Даже звуки моторов и лай собак не долетают до такой высоты, и изоляция от мира кажется абсолютной.

Спирит, покатываясь со смеху, рассказывает историю про Красотку — идеальную девушку, которую, страдая после измены любимой, призвал какой-то несчастный парень.

— В итоге он помирился со своей бывшей, а Красотку попросил уйти. Но Красотка, хоть и испытывает вечные мучения, сориентировалась в ситуации и не пропала — свела с ума влиятельного мужика и обзавелась деньгами и властью.

— Неужели вот так просто можно призвать того, кто тебе нужен?

Парень вздрагивает, как от пощечины, и глухо отзывается:

— Это непросто. И никого не делает счастливым. Потому что пафосная фраза про ответственность за тех, кого мы приручили, не работает. Это одна из главных мистификаций человечества.

Я различаю в его тоне досаду и горечь, а в синих глазах — ледяное дно и, отпрянув, включаюсь в реальность. Здесь, на его планете, спокойно и сказочно, и можно беспечно просидеть хоть сто лет, но уже совсем стемнело… А дома кавардак, Лиза в раздрае, скоро сеанс связи с Анной и папой. Мне вообще не стоило отнимать время у этого шикарного парня. И влюбляться в него категорически нельзя.

В темноте подъезда Спирит провожает меня до квартиры и, помахав на прощание, скрывается за металлическими створками лифта. Достаю из кармана связку ключей, но, вздохнув, вынужденно упираюсь затылком в прохладную стену. Тело — от кончиков пальцев до подкосившихся коленок — дрожит и наливается слабостью, воздуха не хватает, а сердце колотится где-то у горла. Помимо нечеловеческой, запредельной красоты Спирита, я уловила исходящую от него искреннюю заботу и настоящую, не наигранную заинтересованность. Это намного весомее и серьезнее пустых ухмылок и трепа Шарка, и оттого пугает до чертиков.

***

На кухне горит желтоватый свет, заплаканная Лиза тщательно вытирает стаканы бумажным полотенцем