Клятва, которую мы даем - Монти Джей Страница 26

Она вибрировала между нами, как секрет.

Ее убивает, что она не может взять в руки ножницы и разрезать ее.

Меня убивает то, что я хочу большего.

Я не должен желать большего ни от кого. Особенно от нее.

— Это должно заставить меня почувствовать себя особенной?

Я поворачиваю голову в ее сторону, и наши глаза впервые за сегодняшний вечер встречаются. В них нет ни капли застенчивости. Она выдерживает мой взгляд, одна темная бровь выгнута дугой, накрашенные темно-красные губы образуют линию, которая не подразумевает веселья.

Сурово красива, с очень небольшим оттенком мягкости на лице.

Ее каштановые волосы спадают за плечи, а белые пряди спереди заправлены за уши, чтобы продемонстрировать бриллианты, пронзающие мочки. Каждое ее движение кажется расчетливым, как будто она отточила искусство самосохранения в мире, который учил ее быть осторожной.

— Что-то вроде этого, — дразню я, не разрывая зрительного контакта.

Она хочет, чтобы люди воспринимали ее равнодушной.

Но она не может скрыть теплоту в своих глазах цвета каштана. Они не могут лгать. Несмотря на отстраненность, холодное безразличие, напоминающее окружающим о дистанции, которую она держит между собой и миром, в глубине скрывается более мягкое существо.

Невидимая крепость, которую она возвела вокруг себя, защищает ее от всех. В том числе и от себя самой, я полагаю.

— Ты выследил меня, чтобы поблагодарить? — выдыхает она, сверкнув глазами. — Или тебе нужны извинения за то, что я сбежала из «Вербены»? Дай мне знать, что я могу покончить с этим, и мы могли бы вернуться к тому, что никогда не знали о существовании друг друга.

Думаю, какая-то часть меня может быть садистом, раз мне это нравится. Зная, как меня не беспокоит ее язвительность, упрямство, которое делает ее злой. Я не враг Коралине, но я представляю угрозу.

Она знает, что на меня такое отношение не действует, и это доводит ее до бешенства.

Это мило.

— Почему я заставляю тебя чувствовать себя неуютно, Коралина?

Ее голова дергается, брови нахмурены, как будто я ее ударил.

— Это не так, — твердо говорит она, высоко подняв подбородок.

— Ты напряжена, — бормочу я.

Уголок моих губ слегка подергивается, и ухмылка, которую я не могу предотвратить, расползается по моему лицу, когда ее брови взлетают к линии роста волос. Несомненный розовый румянец окрашивает ее загорелые щеки.

Может, я и не умею общаться с людьми, но разбираться с головоломками у меня получается охренительно.

Я ей не враг. Я — угроза.

Коралину тянет ко мне, и это ее беспокоит. Так сильно беспокоит, что я могу получить худший из ее ядов, если буду слишком настойчив.

— Прости? — Коралина насмехается, обижаясь или, по крайней мере, пытаясь обидеться.

— У тебя напряженная поза, руки скрещены — если ты продолжишь сжимать их так же сильно, то на коже останутся отметины от ногтей, — я слегка наклоняю голову, ловя момент, когда она ослабляет хватку. — Твое тело говорит мне, что тебе некомфортно. Я спросил почему.

Мимо проходит официант с подносом пузырящегося шампанского, и она берет бокал, осторожно держа его между пальцами, и опускает взгляд, прикрывая глаза.

— Я просто хочу знать, чего ты от меня хочешь. Я бы предпочла просто покончить с этим. Нет необходимости в прелюдии.

Я провожу языком по передней части зубов, прикусывая губу. Когда я киваю, молча хваля ее за сексуальный подтекст, она стоит прямо, самодовольная, словно только что передвинула свою пешку к моему заднему ряду, пытаясь перевести ее в ферзя, чтобы поставить шах и мат.

— Что я могу от тебя хотеть?

— Ну… — она вздыхает, подносит бокал с шампанским к губам и делает глоток, — теперь я в долгу перед тобой за две услуги.

Я собираюсь сказать ей, что это были не услуги. Ответить на телефонный звонок и успокаивать ее в коридоре — это не то, за что мне нужно отплатить. Я не делал этого в надежде, что она даст что-то взамен, но тут нас прерывают.

— Сайлас! — меня окликают, тяжелые шаги приближаются, и я смотрю на Дэниела Хайленда, директора по маркетингу фирмы. — Ты не сказал мне, что будешь здесь сегодня вечером.

Я хватаю его за протянутую руку и крепко держу, пока пожимаю ее.

Дэниел — это то, что я называю червем.

Черви — это самовоспроизводящиеся вредоносные программы, которые распространяются по сети без участия пользователя. Дэниел — червь. Он развращает тех, кто работает под его началом, превращая их всех в миниатюрные напыщенные версии себя.

Когда совет директоров проголосует за мое назначение, я первым делом уволю его с поста генерального директора.

Физически он безобиден, но на рабочем месте он токсичен. Особенно если учесть, что ему не нравится, что я вступаю в должность, да и вообще я. У меня нет ни времени, ни сил нянчиться с уязвленным эго на работе.

— Докладывать все тебе не входит в мои обязанности, — мой тон по отношению к нему гораздо более сдержанный, чем тот, который я только что использовал в разговоре с Коралиной.

Его ухмылка гнусная, фарфоровые зубы выглядят слишком фальшивыми и слишком большими для его крошечного рта.

— Ну да, ну да. Ты — босс. Ну, почти, — он усмехается, слегка покачивая головой. — Я столкнулся с твоим отцом перед самым выходом из офиса. Я даже не знал, что ты с кем-то встречаешься. Похоже, никто в офисе не знал.

Моя челюсть дергается, а пальцы сжимаются в карманах в кулаки. Пистолет на моем бедре, скрытый пиджаком, практически поет имя Дэниела, маленькая симпатичная пуля уже ждет в патроннике.

Именно из-за его болтливого рта большая часть фирмы узнала о диагнозе моего отца еще до того, как у него самого появилась возможность сказать об этом. Дэниел заверил нас, что он просто пытался снять стресс с плеч моего старика, но я видел его насквозь.

Он из тех, кому нравится лишать другого человека его гордости, лишь бы почувствовать себя важным.

— Мне нравится держать свою личную жизнь в тайне.

— Конечно, — он кивает, поджав губы. — Просто, учитывая твои проблемы с психическим здоровьем, я не знаю, как такой человек, как ты, сможет поддерживать серьезные отношения. Когда ты полностью возьмешь правление в свои руки, у тебя будет много забот, верно?

Даже если бы у меня была шизофрения, какого хрена он вообще влезает?

Дэниел не узнал бы о психическом здоровье, даже если