Мамба, Бентли и любовь - Алиса Северова Страница 26

Тут из детской выскочила Маша в новеньком сарафане и с рюкзачком на плече. При виде Димы она взвизгнула и кинулась ему на шею:

— Ди-и-има, ты приехал! А когда мы с тобой гулять поедем? В зоопарк, как мама обещала? Или еще куда-нибудь?

Дима подхватил малышку на руки и рассмеялся:

— Привет, шустрая! Скоро-скоро поедем, завтра же. А куда бы ты хотела? В зоопарк или, может, в парк аттракционов? Выбирай!

Пока Маша, оживленно жестикулируя, перечисляла варианты желаемого времяпровождения, я с облегчением и благодарностью смотрела на нашу парочку. Как же хорошо, когда твоя дочь так легко и непринужденно общается с твоим мужчиной! Когда ей с ним комфортно и радостно, и она сама к нему тянется.

Возможно, у нас и правда все получится? И сегодняшняя встреча — лишь начало нашего совместного счастливого пути? Очень хочется в это верить.

— Ну все, зайка, нам с мамой пора ехать, — ласково, но непреклонно произнес Дима, передавая Машу мне. — А завтра вместе решим, куда идем развлекаться. Готовься!

Чмокнув дочку в макушку и помахав нам на прощание, он первым вышел из квартиры. Я торопливо натянула плащ и, еще раз поцеловав Машу, поспешила следом.

27

Дмитрий-3

Пока мы ехали к маме, я места себе не находил от волнения. Очень хотел, чтобы они с Леной поладили, прониклись взаимной симпатией. Но какое-то нехорошее предчувствие не давало покоя.

Лена тоже изрядно нервничала, теребя ремешок сумочки и поминутно поправляя выбившиеся из прически пряди. Я ободряюще улыбнулся и накрыл ее руку своей:

— Не переживай, солнышко. Мама у меня строгая, но добрая. Уверен, вы понравитесь друг другу.

Лена слабо улыбнулась в ответ, но тревога в ее глазах никуда не делась. Да и у самого на душе кошки скребли, хоть я и старался этого не показывать. Слишком много значила для меня реакция мамы. Ведь Лена — моя судьба, единственная и неповторимая.

Когда КПП с охраной перед суровыми воротами остался позади, я свернул к воротам маминого особняка и набрал код на домофоне. Лязгнул засов, и тяжелые кованые створки медленно разъехались, пропуская нас внутрь.

— Ничего себе! — восхищенно выдохнула Лена, разглядывая ухоженную территорию и сам дом — трехэтажный, основательный, с колоннами и лепниной. — Это ты маме такие хоромы подарил?

Я смущенно хмыкнул. Не люблю афишировать материальное положение, но перед Леной могу быть откровенным.

— Ну да, я. Мама всю жизнь на двух работах пахала, меня одна растила. Так что как только встал на ноги — первым делом о ней позаботился. Пусть хоть на старости лет поживет в свое удовольствие.

Лена понимающе кивнула, и во взгляде ее мелькнуло что-то очень похожее на уважение пополам с завистью. Да, непросто ей приходится с малышкой на руках, без поддержки близких. Эх, знал бы раньше — давно всех их к себе забрал, в любви и достатке купал бы!

Но ничего, теперь-то я рядом. И ни за что не допущу, чтобы мои любимые девочки хоть в чем-то нуждались.

Когда мы поднялись на крыльцо, дверь распахнулась, и мама шагнула навстречу в переливчатом шелковом платье и при полном параде.

— Ди-и-има, сынок! — всплеснула она руками и заключила меня в объятия. — Наконец-то! Заждалась уже!

Я обнял ее в ответ, кивнув на спутницу:

— Мам, познакомься. Это Лена, моя…

— Да-да, я в курсе! — нетерпеливо перебила мама и обратила на застывшую Лену цепкий, изучающий взгляд. — Здравствуйте, Елена. Наслышана о вас.

Ее тон не предвещал ничего хорошего. Ни капли былого радушия, сплошная прохладца и настороженность. У меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.

— Здравствуйте, Маргарита Павловна! — пролепетала Лена, отважно глядя маме в глаза. — Спасибо, что пригласили. У вас замечательный дом!

— Стараемся, стараемся, — сухо обронила мама, посторонившись, чтобы пропустить нас в холл. — Дима вот расстарался, купил, не поскупился. Настоящая опора и защита!

И с намеком стрельнула в меня глазами. Я внутренне поежился. Только бы не сболтнула чего лишнего! Нечего Лене знать, на что намекает — о моем собственном печальном опыте. Да и незачем ворошить прошлое.

Весь вечер мама, как назло, только и делала, что ненавязчиво подчеркивала мою надежность, щедрость и успешность. А Лену то и дело прохаживалась насчет ее "неустроенности" и "неравного положения".

Когда же та оплошала, неосторожно обмолвившись, что растит дочь одна, так как отец ребенка сбежал еще до ее рождения, мама и вовсе открыто сморщила нос:

— Ай-яй-яй, какая печальная история! Но вы не расстраивайтесь, Елена. Может, еще встретите достойного мужчину, который примет вас с ребенком. Правда, в наше время таких альтруистов поискать… Не то что мой Димочка! Уж он-то своих не бросит.

Я готов был сквозь землю провалиться. Ну мама, ну удружила! Уела девчонку, расстроила. Теперь небось будет думать, что на ней пробы ставить негде.

Лена и правда сникла, сжалась, в глазах обида плещется. Но мужественно хранит молчание, не отвечает на уколы. Вот ведь железная леди! Другая бы уже сцену закатила или дверью хлопнула. А она сидит, терпит.

От этой мысли сердце защемило нежностью и горечью. Бедная моя девочка! Как же ей, должно быть, нелегко приходится — и с малышкой на руках, и с этими бесконечными пересудами за спиной. Хоть бы скорее закончился этот злополучный ужин, увез бы ее отсюда подальше!

Словно услышав мои мысли, Лена решительно отставила десертную тарелку и поднялась из-за стола.

— Спасибо за прекрасный вечер, Маргарита Павловна! Все было очень вкусно. Но нам с Димой уже пора.

— Да, Машенька заждалась, — кивнул я, тоже вставая.

Мама резко вскинула голову, прожигая меня уничижительным взглядом:

— Ты ее дочь уже по имени знаешь? Однако… Быстро же вы сближаетесь. Смотри, сынок. Как бы не обжегся на этом романе. Знаем мы таких охотниц за успешными холостяками!

Я стиснул зубы, борясь с желанием резко осадить мать. Лена побледнела и вся будто уменьшилась в размерах. Ну все, кажется терпение ее на исходе. Самое время сворачиваться.

— Мама, у нас с Леной все серьезно, — веско отчеканил я, решительно поднимаясь. — И я не потерплю, чтобы ты или кто-то другой ставил под сомнение искренность ее чувств. Она — лучшее, что случалось со мной в жизни. И я не позволю никому встать между нами. Надеюсь, ты это поймешь и примешь. Рано или поздно. А пока — прости, но нам и правда пора.

Мы с Леной стремительно засобирались, оставив маму хлопать глазами в полнейшем ошеломлении. Не припомню,