Измена. Ты нас променял - Оксана Барских Страница 24

– Скажи мне, в какой ты гостинице, и я тотчас же приеду. Еще не поздно, сразу же к Давиду поедем. Я ему звонила, он сейчас в офисе. Взбешенный, правда, уж не знаю, какая муха его укусила.

Ага. А вот я прекрасно знала, какая. Муха правосудия. Он бесится, что я подала на него заявление в полицию. И мы оба знали теперь, что дело приняло серьезный оборот.

– Я не могу, Жанна Игнатьевна, – призналась я и прикрыла глаза, желая, чтобы этот разговор поскорее закончился. – Я заболела.

– Нужно ваш с Давидом брак спасать, Алевтина. Болезни сейчас не место.

Она была как всегда категорична и не желала слушать моих оправданий. В ее голос добавились командные нотки, и я прикусила губу. Кажется, она во что бы то ни стало намерена заставить меня приехать. Вот только зачем? Ее беспокоит лишь то, кому останется бизнес, и была полной дурочкой, раз поверила, что она может принять мою сторону. Не стоило забывать, что Жанна Игнатьевна – тетка Давида. Не моя.

– Я никуда не поеду, – сказала я наконец категорично, давая понять, что подмять меня им под себя не удастся. – И видеть Давида сейчас не желаю. Мы вчера с ним уже говорили, и с меня достаточно. Мне вполне хватило нашего с ним разговора. Он ясно высказал свою позицию.

– И какую же?

Я будто наяву увидела, как высокомерно и по-учительски вздернула бровь свекровь.

– Он не признает, что был не прав, и считает, что я должна на всё закрыть глаза.

– Я правильно понимаю, что мой мальчик хочет сохранить брак?

Вот оно.

Мой мальчик.

Ну конечно.

Какие бы гнусности не совершал Давид, для нее он всегда останется ее мальчиком, который…

… просто оступился.

… просто сделал глупость.

… просто совершил оплошность.

… просто свернул не туда.

Но он не такой. Нет. Не такой.

– … его соблазнила эта злобная стерва Ольга. Говорила я тебе, держи эту стерлядь подальше от семьи. Слушалась бы меня, сейчас не плакала бы. Раз Давид сохранил остатки своих мозгов, и они все не утекли ему ниже пояса, тебе нельзя оплошать сейчас, Алевтина. Обиды обидами, а брак нужно спасать, пока горячо. Не успеешь оглянуться, как переборщишь со своей обидой, и в это время Ольга подсуетится и окрутит нашего Давида. Присядет ему на уши и поминай как звали. Ночная кукушка дневную перепоет, сама ведь в курсе. Ты у нас девочка умная, Алевтина, и должна понимать, что такие мужчины, как Давид, на дороге не валяются. Думаешь, почему я к моим годам одна и даже ребенка не завела? А потому что была гордая. Не простила так однажды своего мужчину, погуливал он у меня по молодости. Он на коленях стоял, умолял, чтобы я вернулась к нему. И знаешь что? Ушла я, гордо махнув хвостом, и что ты думаешь? Женился он на разлучнице, она ему трех детишек родила, до сих пор вместе живут, уже пятеро внуков у них. А я что? А я одна. Такой ты судьбы хочешь? Я сто раз пожалела, что когда-то поддалась своей гордости и упустила любовь всей своей жизни. Думаешь, не все мужики такие, Алевтина? Все они кобели, да вот только многие женщины глаза на это закрывают, и ты должна, если не хочешь в одиночестве умереть.

Жанна Игнатьевна продолжала высказывать то, что накипело у нее в сердце, а я слушала, чувствуя, как на меня волнами накатывает отчаяние.

Вот не казалась она мне злой и желавшей мне разорения.

Будто бы говорила от души. То, что у нее на сердце лежало.

И если бы не подслушанный мною ее разговор с адвокатом, я бы сейчас растаяла, расклеилась и, возможно, расплакалась бы, после чего последовала бы ее житейскому совету.

Призналась бы, что ребеночка от Давида долгожданного жду.

Но…

Пресловутое но…

История не терпит сослагательного наклонения, вот и я не могу стереть из памяти ее разговор.

– Я не буду мириться с Давидом, – сказала я тихо, вклиниваясь в ее монолог, но она меня, на удивление, услышала сразу и замолчала.

Тяжко вздохнула, словно осуждала меня, а затем отступила.

– Ладно. Тебе нужно время остыть в любом случае. Всего несколько дней прошло. Я тогда пока узнаю, что там с Ольгой, этим Данилом и матерью Давида. Ох неспроста эта крыса Лариса появилась снова в нашей жизни. Позвоню тебе через несколько дней.

Мы распрощались, и я осталась наедине со своими мыслями.

Крыса. Никогда бы не подумала, что услышу подобные слова от Жанны Игнатьевны в адрес другого человека. Видимо, она и правда держала обиду на свою младшую сестру до сих пор.

Я поставила чайник и принялась подогревать еду. Нужно поужинать. Не заставлять же Измайлова голодать и уж тем более готовить еду себе самому. Он ведь приютил меня по доброте душевной. Кем я буду, если так по-свински поступлю?

Пашка всё продолжал мыться в ванной. Помню, Ирка всегда называла его моржом за излишнюю любовь к банным процедурам, так что я не особо удивилась тому, что его долго нет.

Я так задумалась, накрывая на стол, что не сразу услышала, что в квартиру кто-то вошел. Очнулась, когда услышала за спиной кашель.

– Пашка, конечно, молодец, ничего не сказал мне про девушку. Будем знакомы. Ира, – раздался сзади знакомый голос, я даже обернуться не успела.

– Ира? – растерянно произнесла я и посмотрела в сторону порога.

Я так давно не видела ее и не ожидала, что она вернется с командировки так рано.

– Алька? – в таком же тоне сказала она и оторопело уставилась на меня.

Наши взгляды встретились, и каждая из нас не знала, что сказать.

Мы обе не ожидали увидеть друг другу.

Я думала, что вернется она нескоро.

А она, судя по ее словам, подумала, что я – девушка Паши.

Я открыла рот, пытаясь выдавить из себя объяснение своему присутствию, а вот Ира вдруг заморгала часто-часто. Она делала так, когда готова была вот-вот расплакаться. Из всех моих подруг Ира всегда была самая чувствительная.

– Ир, я тут… – махнула я рукой, пытаясь косноязычно сказать о том, что меня здесь приютил Пашка.

Откровенно говоря, я побаивалась ее негативной реакции, ведь мы давно перестали общаться, и я думала, что она на меня обиделась