Новогодний реванш - Элизабет Морган Страница 23

Я хочу её.

Я хочу всего с ней, от неё.

Я хочу эту женщину больше, чем чего-либо за последнее время.

— Снимите комнату! — кричит случайный прохожий, и хотя это нарушает момент, я не разрываю своей хватки, просто поднимаю руку и пальцем показываю грубияну отвалить, который даже не заслуживает моего взгляда.

— Мы должны, — говорю я, шепча ей в губы. Её брови сходятся вместе, там образуется небольшая складка, и я целую её, прежде чем уточнить. — Снять комнату. — Я снова прижимаюсь губами к её губам, нежно касаясь, её рука в моих волосах прижимается сильнее, чтобы удержать меня там, и я не думаю, что это делается намеренно. Инстинкт. Но я отодвигаюсь. — Пойдём со мной домой, — говорю я, не зная, что она ответит. — Нам не нужно ничего делать. Холодно, и я не хочу заканчивать это свидание. — Она улыбается, и это мило, но под улыбкой скрывается дьявол. Нужда. — Хотя я более чем счастлив сделать всё, что вы хотите, мисс Келлер, — говорю я, мой голос более хриплый.

— Хорошо, — говорит она с лукавой улыбкой, и я знаю, что она тоже это чувствует. И когда я беру её за руку, шагаю к обочине и поднимаю руку с забытой чашкой горячего шоколада, на мой рукав падает одинокая снежинка.

Возможно, это мой первый праздник за последнее время, когда я не чувствую себя совершенно одиноким.

Глава 10

6 Ноября

Дэмиен

— Мы на месте, — говорю я, открывая дверь и позволяя Эбигейл пройти мимо меня. Её аромат следует за ней, этот сладкий, уникальный аромат, и я никогда не был заинтригован тем, какие духи носит женщина, но эта?

Кажется, меня интригует в ней всё.

Её каблуки щелкают по твёрдому дереву, когда она входит в мою квартиру, оглядываясь по сторонам.

— Причудливо, — говорит она, рассматривая дубовый пол и удобный кожаный диван, картины леса, на которые я потратил слишком много на благотворительном вечере несколько месяцев назад. Её глаза блестят, когда она снова смотрит на меня. — Именно то, что я и ожидала от дорогого адвоката. — Её улыбка расширяется, и я думаю, что это, должно быть, её стиль — отказываться быть впечатлённой, выдавать острые колкости, но делать всё это в шутку.

Мне это тоже нравится.

— У тебя много адвокатов, с которыми можно меня сравнить? — спрашиваю я, подходя ближе, и она не думает об этом, но в её глазах быстро вспыхивает солнечная вспышка, прежде чем она снова скрывается за щитом сирены. Это произошло слишком быстро, чтобы я мог сделать что-то большее, чем просто заметить это — я не могу сказать, было ли это удивлением, паникой или гневом, но это произошло.

— Нет. Только ты, — говорит она, её рука движется по моей груди, когда я подхожу ближе. Её пальцы окрашены в яркий, девчачий розовый цвет, и я нахожу это милым, даже очаровательным. Эта женщина — вся женщина, без стыда вписывающаяся в стереотип. Я обхватываю рукой её талию, притягивая её к себе.

— Хорошо, — шепчу я ей в губы. — Я не делюсь. — Наши губы так близко, когда я наклоняюсь, чтобы дотянуться до неё на её высоких каблуках, и я чувствую быстрое дыхание против моего собственного. — Ты понимаешь? — Она не отвечает, глядя на меня, словно загипнотизирована. Я перемещаю руку на её голую шею, наслаждаясь ощущением пульса, бьющегося там на моей коже.

— Я не делюсь, Эбигейл. Мы договорились, что это может быть несерьёзно, что мы оба не ищем этого сейчас, но я не делюсь. Я очень собственнический мужчина. Что моё, то моё. — Её язык вытягивается, касаясь розовых губ, и едва-едва заметное прикосновение касается моих губ.

Чёрт, я хочу эту женщину.

Не могу сказать, когда в последний раз я так сильно хотел женщину.

— Ответь мне, Эбигейл. Скажи "да", и ты моя. Скажи "нет", и я провожу тебя вниз, отвезу домой и поблагодарю за фантастический вечер.

Молчание почти убивает меня.

Но я не настаиваю.

Иногда битва выигрывается в тишине разговора.

А потом её губы снова раздвигаются, и слова вырываются с горячим дыханием.

— Да, Дэмиен. Я понимаю.

— Ты теперь моя? — спрашиваю я, ища подтверждения.

— Я твоя, дорогой. — Я застонал от её слов, используя руку на её талии, чтобы полностью притянуть её к себе и прижаться к её животу. С её губ срывается маленькое хныканье, но потом оно обрывается, когда я смыкаю свои губы с её.

А потом мы целуемся, неистово и отчаянно, и всё, что только можно пожелать в поцелуе, и она моя. Я двигаюсь медленно, настолько потерянный в ней, что не полностью понимаю, что меня окружает, пока она не натыкается на спинку кожаного дивана.

Руки на её бёдрах, я поднимаю её, пока она не усаживается на него, и я думаю, что какая-то часть меня может легко расстегнуть брюки, задрать платье и трахнуть её прямо здесь. Особенно когда её руки обхватывают мою шею, а ноги — мои бедра.

Да, я могу трахнуть её здесь.

Я продолжаю её целовать, её губы ещё не покинули мои, а её руки движутся, чтобы зарыться в длинные волосы на моём затылке, которые нужно подстричь. Я оставляю одну руку на её бедре, другая поднимается вверх, чтобы обхватить её шею, удерживая её на месте, пока я целую её, прямо там, где я хочу её.

Её пульс бешено бьётся.

Я подхожу ещё ближе, пока мой твёрдый член не упирается в её центр, где облегающее платье задралось вверх.

И тут она стонет.

Звук глубокий, вырывающийся из её груди, полный нужды и желания, и тогда я понимаю, что не могу трахнуть её здесь.

Мне нужно раздеть её догола; мне нужно попробовать её на вкус. Мне нужно полностью уничтожить эту женщину.

В моей постели.

Оторвавшись от неё, я делаю шаг назад и подаю ей руку, помогая спуститься. Она выглядит почти растерянной, потерянной, когда я говорю.

— Пойдём (прим пер.: