Месть. Не стоило мне изменять - Софи Вирго Страница 22

- Дрянь!

Глава 21

Глава 21

Вероника

Удар настолько сильный, что мир на секунду пропадает. Воздух вырывается из груди, и я не успеваю вдохнуть, когда пол уходит из-под ног.

Голова резко дернулась вбок, волосы хлестнули по лицу, и прежде чем я успела понять, что происходит, ноги подкосились.

Я падаю, руки инстинктивно вытягиваются вперед, но не успевают ни за что схватиться и смягчить удар.

Бедро с размаху бьется об острый угол журнального стола, деревянный край впивается в плоть, оставляя после себя волну огненной боли, которая мгновенно растекается по всему телу.

Я сжимаю зубы, но крик все равно вырывается наружу, короткий, резкий, больше похожий на стон. От столкновения меня немного ведет, голова с глухим стуком ударяется о сиденье дивана. В глазах сверкают искры, в ушах звенит, как будто кто-то ударил в колокол прямо у моего виска.

На секунду мне кажется, что я теряю сознание, мир плывет, становится размытым.

«Я могла сейчас умереть»

Если бы угол стола пришелся на висок, если бы я ударилась головой о что-то тверже… нет, господи, даже думать не хочу о том, что мой ребенок остался бы без меня.

Я лежу на полу, дышу часто и поверхностно, ощущая, как сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот вырвется из груди. Ладони липкие от пота, спина мокрая. Пол подо мной холодный, твердый, но я не могу заставить себя пошевелиться, тело будто парализовано, отказывается слушаться.

Но боль ничто по сравнению с тем страхом, что расползается внутри. И ярость, она тоже наполняет меня.

Эти чувства смешиваются, превращаясь в нечто острое, жгучее, что поднимается из глубины и заполняет все тело. В груди что-то сжимается, становится твердым и тяжелым, как камень. Я чувствую, как пальцы сами собой сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони, но я даже не замечаю этой боли. Все мое существо кричит об одном: "Он ударил меня. Он действительно ударил".

- Вероника! - Олег бросается ко мне, на его лице ужас. Глаза расширены, рот полуоткрыт, он выглядит так, будто сам не верит в то, что произошло. Он протягивает руку, пальцы дрожат, но я резко отмахиваюсь от него, отползая назад. Его прикосновение сейчас вызывает во мне отвращение.

- Не трогай меня! - мой голос звучит хрипло, но твердо, слова даются с трудом, но я цежу их сквозь зубы.

- Прости, я не хотел! - он тянется ко мне снова, но я отползаю дальше, чувствуя, как боль в бедре отдается при каждом движении. Острая, жгучая, она напоминает мне, что произошло. Страх на его лице сменяется чем-то другим, возможно раскаянием, но я уже не верю этому.

- Ты чуть не убил меня, подонок, - говорю, и голос дрожит, но не от слез, а от злости, которая клокочет внутри, как кипящий котелок. Я чувствую, как щека горит, наливается жаром, скоро проступит синяк.

- Ты сама меня спровоцировала! - он вдруг меняется, его страх сменяется оправданиями самого себя. Губы поджимаются, брови сходятся на переносице, он выглядит почти обиженным. - Если бы ты не лезла, не кричала, если бы просто согласилась со мной, ничего бы этого не случилось!

Я нервно смеюсь, и он замолкает, так и не договорив. Мой смеха резкий, неприятный, даже мне самой, и он пугается. Пугается того, что я не плачу, не кричу, а смеюсь.

- Ты что, издеваешься? Это я виновата, что ты меня ударил? - спрашиваю, и мне самой странно, насколько спокойно звучат эти слова. Внутри буря, но снаружи лишь легкая издевка в тоне.

Не могу поверить, что он так считает. Не могу поверить, что он действительно пытается переложить вину на меня. Это абсурд. Это безумие. Но больше всего бесит то, что он сам в это верит.

- Если бы ты не ревновала, если бы была нормальной женой, то все было бы отлично, - он говорит это так уверенно, будто действительно верит в эту чушь. Его голос дрожит, но уже не от раскаяния, а от злости. Он злится на меня за то, что я заставила его это сделать.

Я медленно поднимаюсь, опираясь на диван. Ладонь скользит по ткани, цепляется за складки. Голова кружится, в висках стучит, но я не даю себе слабины. Не могу. Не перед ним.

- Нормальной женой? - переспрашиваю я, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбке, в которой нет ни капли тепла. - Ты хочешь, чтобы я молчала, пока ты изменяешь? Чтобы я улыбалась, когда ты мне лжешь?

- Я не изменял тебе, сколько раз еще мне это повторить?! - кричит он, но в его глазах читается паника. Он понимает, что теряет контроль, понимает, что я больше не верю ни единому его слову.

- Врешь. Ты смотришь мне в глаза сейчас и нагло врешь, - спокойно говорю ему. Мои пальцы непроизвольно касаются щеки, и я чувствую, как кожа горит, опухает. Я уже представляю, как будет выглядеть красный след от его ладони. - И знаешь, что? Ты пожалеешь о том, что сделал.

- Вероник, прости… - он снова тянется ко мне, но я отстраняюсь. Его пальцы цепляются за мой рукав, но я резко дергаюсь. - Давай без этого. Ты просто простишь меня, и все, мы квиты.

- Нет, - мой голос звучит тихо, но так, что он замирает. В комнате вдруг становится очень тихо. - Я никогда тебя не прощу.

Я разворачиваюсь и иду к двери. Ноги дрожат, но я заставляю себя идти ровно. Каждый шаг отдается болью в бедре, но это ничего, переживу.

- Куда ты?! - он бросается за мной, хватает за плечо. Его пальцы впиваются в предплечье, но я не останавливаюсь.

- Ухожу.

- Ты не можешь просто взять и уйти! - его голос становится почти истеричным. Он тянет меня назад, но я вырываюсь, отталкивая его назад.

- Могу. И тебе не понравится, что будет после. Прощай, Олег.

Глава 22

Глава 22