Дерзкие. Будешь должна - Катерина Пелевина Страница 21

— Козёл.

— Ага…

— Сними с меня платье, Глеб, — прошу его, тяжело дыша на всю его комнату, а он смотрит так… Невозможно. Как голодный зверь, который видит перед собой раненую жертву, будто чует запах крови. Это отрезвляет и пугает, выводя из манящего дурмана за секунды.

— Я сниму. Только потом не проси остановиться, — говорит он, перемещая руки на молнию. И тут я уже начинаю бояться. В секунду собачка сползает вниз, а ткань слетает с моего тела. Грудь тут же остаётся обнаженной, а он кажется уже не может сдерживаться, потому что буквально сразу впивается в неё с поцелуями. — Пиздец… — всё что произносит его рот, прежде чем начать погружать их внутрь по очереди. Я ещё никогда не позволяла никому себя целовать и касаться. Никогда. Оказывается, это такой кайф. Или это только с ним вот так? Я просто с ума схожу. А Глеб кажется сходит с ума от моей груди. Ласкает меня, прикусывает, а я запускаю непослушные пальцы под его футболку, чтоб стянуть её с его шикарного тела. Не могу прекратить это безумие. Хочу ещё. И хрен меня что остановит. — Когда узнал, что ты — девственница, просто охуел… — шепчет он, целуя меня, а я еле дышу.

— Как понял?

— По твоему испугу утром. По реакции на кровь на простыне. Прости что не сказал…Просто подумал…Да к чёрту, — он сбрасывает меня с себя на мягкую кровать и наваливается сверху. Рассматривает мои глаза. И когда он вот так близко, я ощущаю его под своей кожей. — Ты точно ведьма…Именно такая, как пишут книжки… — говорит он, касаясь меня между ног рукой через хлопковую ткань. Я тут же сжимаю бедра сильнее. Точнее, пытаюсь, но не могу, так как он сверху. — Не своди их, не надо…Расслабься.

— Страшно…

— Почему? Я такой страшный?

— Ты…Ты красивый, — наконец признаюсь ему, хоть и вся краснею. — Но я всё равно боюсь.

— Не хочешь? — Хооочешь. — отвечает тут же за меня, надавливая сильнее. У меня перед глазами всё плывёт, когда я ощущаю, как влажные трусики впиваются в кожу.

— Хочу, — соглашаюсь с ним, но не могу поддаться. Пока не могу.

— Я могу и силой взять.

— Я знаю.

— Но не стану.

— Не станешь?

— Нет.

— Ладно, — выдыхаю. Голос дрожит. На изломе. Ужасно-ужасно страшно. Сердце разлетается на тысячи частей.

Он берет мою руку и кладёт на свои джинсы. Я всё ощущаю. Всё, что ему приходится терпеть.

— Буду твоим первым. Всё равно буду. Не сейчас, так позже.

— Угу, — киваю и держу его за плечи одной рукой, а вторая всё ещё лежит там. Почти голая под ним, почти сломанная. Потому что если бы он чуть надавил, я бы уже плакала. Чуть поглаживаю его по джинсовой ткани, а он закрывает глаза и злится. Злится так, что сейчас взорвется.

А затем я вздрагиваю, потому что он сам расстегивает ширинку и пуговицу, а следом стаскивает с себя всё вместе с боксерами. И я вижу его…Огромный внушительный член своими глазами. Господи… Зачем я туда только посмотрела? Видимо, презики такие большие не от самомнения…

— Дай руку.

— Нет.

Не знаю, что вдруг срабатывает. Хочу, но так страшно, что сейчас из окна второго этажа выпрыгну. Я так боюсь кому-то принадлежать…Боюсь быть с кем-то. А с Глебом, тем более.

Он стискивает меня собой и прибивает мои руки к кровати, удерживая за запястья над головой, а потом снова целует в губы, царапая своей щетиной уже и без того измученное лицо, пока его плоть касается моего живота.

— Подрочи мне. Иначе я просто сдохну, — выдыхает он в мои губы, а я сейчас умру от страха. — Не бойся ты. Просто подрочи. Я тебя, блядь, умоляю. Никого, сука, так не хотел, как тебя. Никогда. За всю, блядь, жизнь.

И я ему верю. Он бы давно взял. Или давно бы позвонил кому-то, и тут бы выстроилась целая очередь, а вместо этого… Он просит меня…Чёрт… Меня.

Он обхватывает мою руку и силой тянет к себе, помогая пристроить мою неумелую ладонь к своему пенису. От всего этого у меня сейчас случится инфаркт. Я даже никогда его не касалась. Но как только веду по нему влажной ладонью, он весь съеживается, хрипит, глухо стонет. Мне кажется, его сейчас так же колошматит как меня. И почему мы такие придурки? Так, наверное, только у нас бывает.

Он подгоняет меня, показывает, как надо, учит, а сам покусывает мою шею, зализывая отметины языком.

— Хочу тебя…Кать, пиздец, хочу…

Я знаю, Глеб. Я вижу. И мне стыдно. Ужасно стыдно, что не даю тебе того, что ты хочешь.

Меня вдруг прибивает к матрацу вторая его рука, пока первая помогает мне двигаться в нужном темпе, а потом я вся покрываюсь мурашками, потому что настойчивые пальцы сдвигают в сторону единственную вещь, что на мне осталась, и начинают ласкать. Ласкать. Ласкать. Без остановки. Он нависает и давит. Разглаживает, входит одним пальцем. Шипит. Оба мокрые. Оба безумные. У меня внутри сейчас полный хаос. Я на корабле, а руль закрутили так, что засасывает в воронку и остаётся только кричать. Сжимаю ноги от нарастающего чувства у себя в животе. Оно — не просто квинтэссенция боли и наслаждения. Оно как наркотическое облако. Дурманит, уносит, дезориентирует. Глеб подводит член к моей промежности. Бросаю вымученный стон. Распахиваю глаза от страха.

— Не бойся, — цедит сквозь зубы, поймав мой взгляд. Удерживает, но не входит. Ласкает головкой тугой шарик, а давление только нарастает. Начинаю улетать куда-то. Просто улетать, блядь. В небо, на орбиту, в открытый космос. Двигаю по нему ладонью, и взрываюсь. Сама взрываюсь и взрываю его. Оба с ним на атомы расщепляемся. Всё тело обдаёт мелкой дрожью, изнывает напряженными мучительно-сладкими спазмами. Он выплёскивает на меня свою сперму, растирает её по моему лобку. Так ужасно пошло и грязно, а я буквально тащусь от этого. Губу прикусываю и смотрю на это зрелище как полоумная. Никому бы не позволила так со мной обходиться. Только ему почему-то позволяю.

— Пиздец, блядь… — падает на живот, зарываясь лицом в