Клятва, которую мы даем - Монти Джей Страница 20

Я вздыхаю с потрясением. Я так давно не слышала его имени. Сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз вспоминала о нем?

Список парней, которых я погубила из-за своего проклятого сердца, невелик, но их достаточно, чтобы проследить закономерность. Эммет пострадал больше всех, я думаю. Мы любили друг друга так, как только могут любить шестнадцатилетние подростки.

И хотя официальная версия, что депрессия заставила его прыгнуть с моста, все всегда знали, что в этом моя вина. Даже его родители, которые не разрешили мне прийти на его похороны, знали.

То, что мы расстались за день до этого, не было совпадением. Я взяла на себя ответственность за прекращение отношений. Это была моя вина.

Моя мачеха может называть меня ведьмой, но в одном она права.

Я проклята.

Внутри меня живет проклятие, которое сокрушает мужские сердца. Мои кости сложены из колдовства и темной магии, которая сводит парней с ума. Проклятие, с которым я живу, превращает любовь в смертельное оружие.

Влюбиться в меня — это не страшно. Страшно то, что происходит, когда я влюбляюсь в них.

Все парни, которых я когда-либо любила, либо исчезли, либо умерли, либо сошли с ума. Магия — это не то, во что многие верят. Для кого-то проклятия могут казаться нереальными, но такое может происходить очень часто, прежде чем вы поймете, что связующей нитью в трагедиях всегда являетесь вы сами.

— Он приносил тебе мармеладных червячков, когда забирал меня на свидания. Он тебе нравился.

Говорить об Эммете, думать о том, какой я была в старших классах, — все это похоже на воспоминания о старом однокласснике. О ком-то, за кем я наблюдала, о ком слышала, но кого никогда по-настоящему не знала.

Невозможно измерить расстояние между тем, кем я была, и тем, кем я являюсь сейчас.

Расстояние между тем, кем я была, и тем, кем я являюсь сейчас? Световые годы.

— Ну конечно нравился. Я была ребенком, и он приносил конфеты. Мне до сих пор не с кем его сравнить, — даже то, что я не с ней, я вижу, как она вскидывает руки вверх. — Ты отказываешься встречаться, а значит, я не могу никого прожарить, как положено хорошей младшей сестре.

Надеюсь, она не затаила дыхание. Никакой другой человек больше никогда не войдет в мою жизнь с романтическими намерениями. Я имею в виду не то, как люди обычно говорят в шутку или в качестве прикрытия, потому что им еще не представилась подходящая возможность.

Я имею в виду, что даже если бы моя вторая половинка спустилась прямо с небес и судьба написала большими печатными буквами в зеркале, что этот человек — тот самый. Я бы все равно развернулась и ушла, словно не замечаю его.

— Мне нравится быть одной, Ли. Меня это не беспокоит.

Я отставляю табурет, убираю вещи для уборки в шкаф и прислоняюсь к одному из деревянных столов, на котором стоит массив небольших глиняных скульптур.

— Да, беспокоит.

Мои брови взлетают в удивлении.

— Прости?

— Никому не нравится быть одному, особенно тебе, Кора. Я понимаю, тебе нравится демонстрировать миру свою холодную, отстраненную версию, которая огрызается на людей, если они приближаются. Я не виню тебя. Но не лги и не говори, что тебе это нравится. Я тебя знаю.

Она младше меня, но не глупа. Я не могу оградить ее от всего, и, хотя она не все понимает, Лилак не нужны подробности. Она просто знает, что ее старшая сестра уже не та, которая исчезла той осенней ночью.

— Мне перечислить тебе деньги на Cash App или Venmo13 за терапию?

— Давай я приду к тебе вечером и приготовлю ньокки с коричневым маслом. Будем считать, что мы квиты.

Я слегка смеюсь.

— Во сколько…

— О боже, — внезапно говорит она.

Тон нашего разговора меняется с непринужденного на более тревожный. Моя рука тянется к телефону, я бросаю то, что делала, и начинаю оглядываться в поисках ключей, готовая немедленно ехать в дом наших родителей.

В телефоне она снова и снова повторяет:

— О боже, о боже. Этого не может быть, этого не может быть.

— Лилак, — мой голос резок, я пытаюсь вывести ее из паники, чтобы понять, что происходит. — Что случилось?

— Коралина, я… — заикается она. Страх засунул руку ей в горло и душит голосовые связки. — Новости. Включи новости.

Мое замешательство смешивается с беспокойством. Я напоминаю себе, что нужно дышать, сосредоточиться на каждом вдохе и выдохе. Когда я нахожу пульт от телевизора, он выскальзывает из моих потных ладоней и шлепается на пол.

Каким-то образом нажимаю кнопку включения, и экран загорается на случайном канале. Должно быть, экстренная новостная повестка заняла все местные каналы.

Голос ведущего новостей требует моего внимания, пока я пытаюсь вникнуть во все, что он говорит. Его голос усугубляет хаос, который бурлит внутри меня. Смятение, кости и зубы. Могилу моей травмы раскапывают с особой тщательностью.

— Коралина! Кора! Ты в порядке? Где ты? Я уже в пути…

В отдалении я слышу голос Лилак, когда мой телефон выскальзывает и падает. Колени не выдерживают моего веса, и я, спотыкаясь, двигаюсь вперед. Я тяну вперед руку и ударяюсь о стол, пока изо всех сил пытаюсь удержаться на ногах, чтобы не рухнуть на пол.

Я знала, что это сообщение не было розыгрышем или какой-то случайностью. Я должна была довериться своим инстинктам. Надо было раньше вытащить нас с Лилак отсюда.

Передо мной появляется экран, окрашенный в красный цвет. Слева — необычный снимок, на котором запечатлено лицо, которое я знаю наизусть. Запах Old Spice ударяет мне в нос, вызывая головокружительную тошноту, от которой мое тело покачивается.

— Срочные новости. Вчера вечером из тюрьмы Римонд сбежал заключенный. Нам сообщили, что заключенного зовут Стивен Синклер, он был арестован чуть более двух лет назад за участие в национальной организации по торговле людьми в целях сексуальной эксплуатации. Правоохранительные органы считают его вооруженным и опасным.

Какая-то больная часть меня испытывает облегчение. Наконец-то игра в ожидание закончилась. Это никогда не было «если», всегда было «когда». С того момента, как я вышла из подвала, он пытался найти дорогу ко мне.

Я жила на грани, с затаенным дыханием, ожидая возвращения моего бугимена.

На экране снова появляется лицо Стивена. Мою грудь распирает, и я чувствую, как открываются шлюзы.

Я рассказала им. Я рассказала им всем. Кричала об этом несколько дней.

Я была его Цирцеей, и Стивен Синклер всегда возвращался за мной.