Бездушная - Джейд Вест Страница 2

Я знал, что затеял совершенно новую безумную игру, когда велел таксисту ехать в Кингтон Пик. Это почти в часе езды от Нью-Йорка. По идее, я мог бы просто запереть Илэйн в своей квартире в центре города на несколько дней, в полной уверенности в безопасности и без лишних расспросов. Вот к чему должен был стремиться — провести несколько долгих дней с бабочкой, прежде чем оторвать ей крылышки одно за другим. Но я этого не сделал. Мое тёмное сердце не позволило мне так скоро расстаться с моей маленькой грязной игрушкой. Мне хотелось провести с ней каждую чертову секунду, на которую мог претендовать.

Ответом был Кингтон Пик. Я не был там несколько месяцев и обычно использовал это место как способ сбежать от своей общественной жизни. Никто не знал, что это мое место. Было просто обидно, что оно так сильно отличалось от моей обычной жизни Морелли. Это потребовало бы больше усилий, чем я привык. Обычно мое время разрывалось между «Морелли Холдингс» и занятиями в Нью-Йорке. К черту Илэйн Константин и ее соблазнительные заманчивые изгибы.

Она смотрела на проплывающий за окном город, изо всех сил стараясь изображать безразличие.

— Наслаждайся прекрасным видом улиц, — сказал я ей, и настала моя очередь ухмыляться.

— Так и сделаю, дорогой, — ответила она.

Я представил, что у нее на языке вертелась целая куча оскорблений, которые она предпочла не озвучивать. Илэйн быстро училась. Умная маленькая печенька.

Мне следовало бы самому любоваться видом за окном, а не этой хорошенькой маленькой сучкой рядом, но я не мог отвести глаз. Ее светлые волосы казались живыми в свете проплывающих мимо уличных фонарей. Ее изящная фигурка делала ее похожей на фарфоровую куклу, ждущую кукловода. И я был только рад, что этим кукловодом буду я, а не гребаные идиоты Братья власти.

Глупая маленькая куколка, выручающая из долгов жалких неудачником. Скольких придурков-наркоманов она была полна решимости спасти от Братьев власти с помощью своих денег. Ц-ц-ц! Ей следовало просто продолжать нюхать свой собственный белый порошок. И тогда она бы не была в таком жалком состоянии.

— Я знаю, что ты смотришь на меня, Люциан, — сказала она. — Я чувствую похоть в твоих глазах.

Она не ошибалась.

Я не ответил.

Даже несмотря на ее жуткий страх, я знал, что мысль обо мне вызывает у нее дрожь совершенно иного рода.

Мы были как магниты, притягиваясь нашими мерзкими полюсами. И оба были зачарованы черной магией нашей плоти. Не говоря уже о том, что она была грязной сучкой.

Я все еще чувствовал, как ее упругая маленькая задница досуха выдаивала мой член, пока я овладевал ею. Все еще чувствовал в ней смесь ярости и желания. Ярость, потому что она думала, что впервые в своей жалкой жизни получит хороший трах. Желание, потому что ей это нравилось. Она любила, когда я трахал ее маленькую грязную задницу. Я переживал это ощущение снова и снова.

Во мне было выжжено воспоминание о том, как я трахал задницу Константин в луже крови другого мужчины. Я зарезал его за то, что он прикоснулся к ней. И знал, что это тоже выжжено в ней. Мы оба были охвачены взаимной ненавистью и грязью, переплетенными между собой. К черту все эти гребаные сожаления. Мы оба были глубоко погружены в запретное для обеих гребаных семей. Я перешел наш мост, ведущий к наказуемости смертью, в тот самый первый момент, когда поцеловал ее на балу у Тинсли Константин. С таким же успехом я мог бы рискнуть по максимуму и получить от нее свой извращенный кайф.

Улицы неожиданно быстро превратились в открытые дороги. По мере того, как мы приближались к месту назначения, тишина становилась только тяжелее. Таксист ничего не говорил, просто смотрел вперед. Я только надеялся, что у нас достаточно хорошо получается изображать обычную жизнь в обычном мире.

— Здесь налево, — сказал я ему и указал дорогу к своему дому.

Мое жилище в Кингтон Пик не имело ничего общего с моей же квартирой в центре города или с Нью-Йорком в целом. Место было даже не таким уж большим, просто маленький домик в конце Кингтон Пик на краю обрыва.

— Здесь, — сказал я, и такси остановилось в начале подъездной дорожки. В доме было совершенно темно.

Я вздрогнул от вожделения, увидев, как Илэйн изо всех сил пытается разглядеть в темноте пункт нашего назначения. Вот мы и у клетки ее мучений. Я был большим злым волком, готовым растерзать свою жертву.

— Сдачи не надо, — сказал я водителю и протянул ему больше положенной суммы. Ничего особенного.

Илэйн не испугалась в последнюю минуту, когда я открыл перед ней дверь. У нее не было порыва крикнуть водителю «спасите меня!». Она не пыталась убежать в ночь.

Нет. Она была хорошей девочкой. И вышла из такси и смирилась со своей судьбой, как милая овечка на заклание.

Я смотрел, как такси с грохотом удаляется по подъездной дорожке, прежде чем достал из кармана ключи. За последний год я ими почти не пользовался, слишком поглощенный делами «Морелли Холдингс», чтобы выкроить хоть немного времени для отдыха вне города. Я оставил Илэйн стоять на месте, а сам направился к входной двери.

Я знал, что она пристально смотрит на меня, и ее сердце колотится где-то в горле, когда вставил ключ в замок и открыл дверь, готовый и ожидающий.

— Заходи и встреться со своей судьбой, девочка, — сказал я и повел ее внутрь.

Глава 3

Илэйн

Не такого я ожидала от него. Совсем не такого.

Дом оказался небольшим, стоял в отдалении — и едва походил на то, что ассоциировалось у меня с наследником Морелли. Должно быть, он рассмотрел удивление в моих глазах, когда я переступила порог и зашла в коридор. А затем блуждала взглядом по пространству, попутно отмечая посредственность обстановки. Было дешево. Дешево для нас. Для нашего миллиардного существования.

— Для меня это всего лишь небольшой жалкий домишка, ничего более. Я практически здесь не бываю, — произнес он.

Я не поверила ему. Ни на секунду. Он бы даже не заметил его, если бы не бывал здесь.

Вот она — мелкая трещина в защите Люциана Морелли и мой первый шанс взглянуть на мужчину, скрывавшегося за образом монстра. Если такой мужчина вообще существует.

— Конечно, — ответила я. — Небольшой жалкий домишка. Точно, именно так. Как скажешь, Люциан.

Мои слова вызвали у него раздражение.