Цветок зверя - Шелби Мануэль Страница 2

Хватая папку и засовывая ее сзади в джинсы, я выскальзываю отсюда до следующей проверки службой безопасности. Мне нужно добраться до своего ноутбука и по-настоящему начать отслеживать, чем закончилась ее жизнь. Ее время на исходе.

~~~

Я ошибался. Эта работа будет слишком простой. Моя цель рассеянная. Она даже не покидала Чикаго. Как клиент не смог ее найти, выше моего понимания. Они все, должно быть, идиоты.

Ана Смит, фотожурналистка, работает в журнале о стиле жизни и живет одна в высотном здании недалеко от гавани. Ее будет легко убить. На самом деле это немного разочаровывает. Я не получаю удовольствия от многих вещей, но охота — это то, что может оценить даже мой ебанутый мозг.

На следующее утро я сижу на автобусной остановке перед ее домом, готовый покончить со всем этим и вернуться в свой лес. Я предпочитаю оставаться скрытым под капюшоном, но гражданские находят это подозрительным. Чтобы скрыть себя настолько, чтобы они проходили мимо меня без оглядки, я ношу бейсболку и всегда держу что-нибудь в руках.

Кажется, что они не смотрят на меня, если я выгляжу занятым. Если я отправляю смс, читаю или делаю записи в дневнике, они проходят мимо и продолжают свои будни. Общение с ними — не самая легкая часть моей работы для меня, но я прошел обучение. Даже при моей внушительной фигуре и стоическом поведении их взгляды обычно скользят мимо меня.

Женщина, которая, как я считаю, моя цель, выскакивает из дверей своего дома, глядя в камеру, заставляя людей расступаться с ее пути, пока снимает их раздраженные хмурые взгляды из-за ее легкомыслия. Я встаю, все еще притворяясь, что смотрю в свой телефон, чтобы незаметно последовать за ней с другой стороны улицы.

Кажется, она совершенно не замечает окружающих ее людей. Насколько я наблюдал, нормальные люди ведут себя иначе. Она привлекает к себе слишком много внимания. Как ее до сих пор не поймали?

На ней ярко-желтый плащ в синий горошек, скрывающий большую часть ее тела, за исключением стройных ног. Пальто подходит к ее ботинкам, в которых она шагает по тротуару сквозь толпы людей, спешащих укрыться от дождя. Она просто вышла прогуляться? Или, может быть, она уже знает, что я слежу за ней, и пытается заставить меня действовать.

Судя по информации, которую прислал нам клиент, он верит, что она смертельно опасна, и это заставляет меня насторожиться. В его голосе не было уверенности, а непредсказуемый человек — это всегда вызов. Хотя, возможно, он был неправ. «Смертоносная» не подходит ей. Но я пока не вижу ее лица. Люди склонны скрывать множество секретов на своем лице.

Пока я рос, я не понимал концепции лжи. Только правда и последствия. Однако я понял, насколько невежественным был, и теперь я почти никому не доверяю. Я не могу сказать, что чувствуют люди или почему они лгут, но по их лицам это так очевидно. Для меня в этом больше смысла, чем в чтении книги. Но только теперь, когда я, конечно, знаю, что нужно искать.

Она сворачивает на соседнюю улицу, и я перехожу ее, чтобы идти позади нее. Если она и знает, что за ней кто-то охотится, то пока этого не показывает. Она уклоняется от автобусных остановок, уличных указателей, трещин в цементе и даже ждет на пешеходных переходах, не отрывая взгляда от камеры. Она натыкается на человека примерно каждые двадцать футов, но никогда не спотыкается о землю. Как странно.

Как только она поднимает взгляд, я должен остановиться и вести себя так, как будто рассматриваю витрины, чтобы оставаться позади нее. Она стоит посреди тротуара, а люди спешат по обе стороны от нее, раздраженные тем, что она создает затор.

Ее наушники висят у нее на шее, а голова слегка покачивается в такт тому, что она слушает, отчего прядь ее волнистых влажных волос выбивается из пучка. Они все еще черны, как ночь, совсем как на фотографии ее матери.

Она поднимает камеру и прикладывает ее к глазу, осматриваясь по сторонам. Из любопытства я тоже поднимаю глаза, чтобы попытаться понять, что она снимает. На улице все серое и мрачное, все мокрое от дождя. Ни птиц, ничего. Она наводит камеру на крышу старого, полуразрушенного здания на другой стороне улицы.

Она отводит камеру от глаза, и я прищуриваюсь, чтобы посмотреть, что она снимала, но это всего лишь крыша здания с сереющим небом на заднем плане. Зачем ей это видеть? Должно быть, она просто плохой фотограф. Полагаю, не так уж много фотографий имеют для меня смысл. Если это не используется для документирования чего-либо, зачем мне на это смотреть?

Мимо Аны проходит женщина с лающей собакой, и она ахает, поднимаясь на цыпочки. Она немедленно следует за женщиной и ее собакой, поэтому я следую за ней. Почему она взволнована? Она знает эту женщину?

Она украдкой фотографирует ее со спины, прежде чем быстро свернуть на улицу. Затем она бежит трусцой по переулку и разворачивается, не следуя обычным путем. Черт. У меня нет возможности тоже повернуться, не показавшись очевидным.

Я встаю и прислоняюсь к другой автобусной остановке, бросая взгляд на свой телефон. Мой взгляд устремляется к ней через улицу, когда она идет, подняв лицо к небу.

Весь шум вокруг меня начинает стихать. На секунду кажется, что вокруг больше ничего нет. Машины не сигналят. Никто не кричит. Все они движутся в моем поле зрения, оставаясь размытыми линиями тусклого цвета, которые являются просто фоном. И посреди всего этого, яркая, как солнце... она. Мои легкие наполняются грязным городским воздухом, впервые за несколько недель я чувствую себя обновлённым.

Должно быть, мне становится плохо. Или у меня сотрясение мозга. Или что-нибудь еще.

Ее глаза скользят по мне, заставляя меня задержать дыхание и чуть не выронить телефон. Но ее взгляд продолжает скользить мимо всех, как будто она не видит ни одного человека вокруг. Даже меня.

Я оставляю попытки слиться с толпой и перехожу улицу, чтобы снова оказаться у нее за спиной. Я лишь на секунду отвожу от нее взгляд, уворачиваясь от мчащегося такси, но как только перехожу на другую сторону улицы и смотрю вперед, я понимаю,