Мама знает лучше - Ария Тес Страница 19

У меня все внутри обрывается. Я шумно выдыхаю, всхлипываю, больше себя не сдерживая. Зачем? Кого я пытаюсь обмануть? Конечно, она все знает.

— Ты веришь им, да? — глухо спрашиваю, но сразу ощущаю ее теплые руки.

Они тянут одеяло вниз.

— Аурелия, посмотри на меня сейчас же!

Смотрю. Когда бабуля говорит таким тоном — не смотреть нельзя! Это закон.

Бабушка сейчас очень серьезно и воинственно настроена, а с такой бабушкой лучше не спорить. В этот момент вся ее мягкость тает на глазах.

— Не смей больше спрашивать такие глупости, поняла?! Никогда в жизни не поверю, что ты могла…

Я не даю ей договорить. Мне этого достаточно.

Врезаюсь в ее объятия и горько плачу, пока она гладит меня по спине и целует периодически в макушку.

На это уходит достаточно времени. Наверно, она понимает, что сейчас я дееспособна к любому серьезному разговору — мне нужно время. Что ж, Аури. Оно у тебя есть.

Когда заканчивается вместе с истерикой, бабушка говорит тихо.

— Я не верю, родная, но…эти люди…Аури, они не дадут тебе жить спокойно. Ты же не хочешь потерять ребенка?

Резко поднимаю глаза и сталкиваюсь с мягкой улыбкой.

— Конечно, я знаю. Сколько уже?

— Три недели.

Бабушка кивает пару раз.

— Три недели…надо уезжать, Аури. Надо думать о малыше. Они доведут тебя, и ты его потеряешь. Я не позволю…

— А как же ты?

— А что я?

— Останешься тут одна? Разбирать мои проблемы? Я не могу…

— Не останусь.

— Не останешься?

— Мы поедем вместе.

Сейчас

Думаю, бабушка знала, что я просто не смогу бросить ее в том болоте одну. Ну, или она сделала это, чтобы я не нервничала, но…в конечном итоге отъезд из родного города и его предательство в принципе, очень сильно ее подкосили.

Бабушка сдавала на глазах. Она будто растворялась в столичном смоге. Исчезала…утекала сквозь пальцы.

И все это моя вина…

Я чуть сильнее сжимаю руль и давлю улыбку.

— Нет, Свет. Без тебя я не поеду…

Это вранье, конечно. И мне за него очень стыдно, но я не хочу, чтобы он видел свою любимую бульбулю в таком состоянии. Я хочу, чтобы он запомнил ее такой, какая она всегда была: добрая, светлая и со смехом, способным довести любого до мурашек и улыбки.

На самом деле, у меня всегда один и тот же маршрут. Я отвожу в садик сына, а потом еду к бабушке. Не знаю зачем. Она этого не видит и, наверно, даже не знает.

Я чувствую себя такой глупой! Беспомощной! Будто пытаюсь удержать дым голыми руками, хотя это невозможно! Она уходит, и я ничего не могу с этим сделать…

Так, ладно, нет. Не смей.

Каждый раз, когда я произношу эти страшные слова даже про себя, у меня глаза начинает печь, будто в них насыпали гору песка. А при ребенке плакать нельзя! Никогда! Это еще одно табу. Я не хочу его травмировать. Когда-то давно прочитала, что малыш должен видеть свою маму только в хорошем настроении — значит, так и будет. Улыбаюсь и киваю.

— Приехали. Пошли, я передам тебя Марине Сепановне.

Он довольный, выпрыгивает из машины, когда я его отстегиваю, а потом вприпрыжку несется в сторону своей группы. Передаю его, слежу, чтобы все было хорошо, и только когда вижу, как Свет ловко отбивает пять своим приятелям — ухожу. Конечно, не забываю об обещании. Проезжаю мимо садика медленно, бибикаю и усмехаюсь, когда дети с открытым ртом смотрят на мою машину, а мой сын гордо тыкает себя в грудь и что-то вещает.

Закатываю глаза — артист. Это у него точно от бабушки Эммы.

Как только я попадаю снова на оживленный проспект, то о манерах забываю тут же. Ловко маневрирую, обгоняю, газую. Таких, как я, называют «хамлом на дороге», но мне плевать, если честно. Мне уже на многое плевать, и я давно не думаю о том, какое впечатление создаю.

Меня от этого отучили звери. Спасибо.

Телефон начинает звонить, когда я почти добираюсь до больницы. Осталось всего три светофора.

Мама

Знаете, как бывает? Ты всего лишь смотришь на экран, видишь имя, но уже понимаешь, о чем будет разговор?

Вот это мой случай.

Как только я читаю короткое «мама», все нутро мое обрастает льдом, а сердце падает куда-то вниз на бешеной скорости.

Боюсь.

Я ужасно боюсь! Настолько, что спирает дыхание, а горло сжимает. В первое мгновение мне настолько дико страшно, что я даже думаю проигнорировать вызов, но потом быстро смахиваю ползунок и шепчу глухо.

— Да, мам?

Она всхлипывает.

И это провал…

— Аури…

В ее голосе нет больше привычной легкости и задора. Он пронизан болью, отчаянием и горечью.

Так что, да. Я знаю, что она скажет дальше, но…черт, я совершенно не готова это услышать, поэтому выпаливаю:

— Я уже близко, сейчас приеду.

— Аури, ты можешь уже не спешить…

По наитию мотаю головой.

— Нет, нет. Я почти здесь, я…

— Аури, бабуля ушла. Ее сердце остановилось полчаса назад…

Нет, вот это провал. Момент, когда уже ничего не исправить, настал.

Она ушла.

Ее больше нет с нами…

*Имя Святослав славянского происхождения. Образовано из двух слов: «святая» («светлая») и «слава», поэтому имеет различные значения. Чаще всего трактуется как «священная слава».

«Добро пожаловать в ад. Снова»

Аури, где-то поблизости города N.

Я еду на автопилоте.

Трасса перед глазами сужается, и я их тру в попытках вернуть взгляду четкость, но получается плохо.

Бабуля умерла.

Ее больше нет.

Где-то в области сердца снова ноет. Чуть надавливаю на грудную клетку в надежде, что станет полегче, но не становится. Мне больно. И я уже так дико по ней скучаю…

На миг прикрываю глаза, а потом вздрагиваю от восторженного крика.

— Вау-вау-вау! Смотри! Это что такое?!

Бросаю взгляд сначала на хозяина этого раздражительного голоса — Никиту, потом перевожу взгляд туда, куда он активно тычет пальцем.

— Карьер.

— Карьер…

Повторяет совершенно по-дурацки. С придыханием. Сразу достает телефон, чтобы заснять «вид», а я закатываю глаза. Господи! Ну что за человек! Ведет