Изгнание и объятия - Кира Коул Страница 18

Я смеюсь и складываю листок, прежде чем сунуть его в карман. — Спасибо. Это больше, чем я думала, что получу, когда приехала сюда.

Звенит колокольчик над дверью, и Бруклин встает, готовая обслужить очередного клиента.

Она ослепительно улыбается мне, прежде чем вернуться к стойке, чтобы помочь Карле. Они работают в унисон, когда люди начинают стекаться в кафе.

Я доедаю свой завтрак, наслаждаясь последними минутами покоя, которые у меня есть, прежде чем моя жизнь разлетится по швам.

Дом моих бабушки и дедушки небольшой и стоит в стороне от дороги. Над ним возвышаются высокие деревья. Гравий хрустит под моими шинами, когда я поднимаюсь по подъездной дорожке.

Капли пота выступают у меня на ладонях, когда я останавливаюсь позади машины, уже стоящей в начале подъездной дорожки.

Это плохая идея.

Я должна была найти способ позвонить им, прежде чем появляться. Я должна была выяснить, как связаться с ними, а затем поговорить.

Я собираюсь дать задний ход, когда из-за угла дома выбегает черный лабрадор с дурацкой собачьей улыбкой на морде.

Женщина, очень похожая на моего отца, следует за собакой, ее прищуренный взгляд останавливается на машине.

Я думаю, теперь пути назад нет.

Я паркую машину и выключаю ее.

Когда я выхожу, у женщины отвисает челюсть.

Ее глаза остекленели, когда она подходит ко мне, садовые инструменты выпадают у нее из рук.

— Ава?

У меня сжимается в груди, пока я остаюсь рядом с машиной, готовая сбежать, если понадобится. — Да.

Ее нижняя губа дрожит, когда собака подбегает ко мне. Большая глыба врезается мне в ногу, и я, спотыкаясь, возвращаюсь в машину.

Женщина смеется и качает головой.

— Извини за Лолу, она нежный великан, и я не думаю, что она когда-либо встречала человека, который бы ей не понравился. — Женщина прижимает дрожащую руку ко рту. — Прости. Я Кортни. Я не думала, что когда-нибудь смогу встретиться с тобой. Джереми всегда хотел, чтобы семья держалась подальше от тебя и твоей сестры. Хотя раньше он время от времени возвращался сюда. Он рассказывал нам о вас двоих.

Мой желудок скручивается в тугой узел. — Он никогда ничего не говорил о тебе.

Она смахивает слезу, которая скатывается по ее щеке. — Меня это не удивляет. Он всегда думал, что я пытаюсь встать у него на пути. Я его младшая сестра.

Моя тетя. У меня есть тетя.

Тетя, о которой я ничего не знала. Та, о которой я никогда не слышала, чтобы папа говорил.

Все двадцать семь лет своей жизни я думала, что мой отец был единственным ребенком в семье.

— Мои бабушка и дедушка здесь? — Мой голос дрожит, когда я наклоняюсь и глажу пушистую головку Лолы.

Ее розовый язычок свисает набок, когда она смотрит на меня большими карими глазами.

Кортни грустно улыбается мне и качает головой. — Нет. Они умерли почти десять лет назад. Теперь здесь только я.

— Ты знаешь, что папа умер?

Она кивает и указывает на дом. — Я знаю, что это слишком много. Почему бы тебе не зайти, и мы не поговорим?

Мои ноги затекают, когда я следую за ней в маленький каменный дом, но голова идет кругом. Даже что-то такое простое в жизни моего отца было скрыто от меня.

Это только мой первый полный день в Орегоне, а я уже начинаю сомневаться во всем, что знаю.

Все, что я думала я знала.

Кортни ведет нас через маленькую гостиную в кухню чуть побольше. Она садится за стол и кивает в сторону другого места.

Как только я сажусь, Лола кладет свою большую голову мне на колени, ее хвост шлепает по белым шкафчикам.

Я провожу рукой по голове собаки, используя это как средство отвлечься, чтобы не заходить слишком далеко.

Кортни наклоняется вперед и складывает руки. — Что ты хочешь знать?

Фотографии моего отца, когда он был моложе, смотрят на меня со стен.

Комок в горле угрожает задушить меня. Я продолжаю проводить руками по шелковистой шерстке Лолы, пытаясь понять, что я хочу узнать в первую очередь.

Есть так много разных мест, с которых мы могли бы начать.

Я с усилием проглатываю комок. — Каким он был в детстве?

— Трудным. — Мягкая улыбка разглаживает морщинки на ее лице. Пока она говорит, ее взгляд находится за миллион миль отсюда, затерянный в другом времени. — Он никогда не был легким ребенком. Раньше я думала, что, может быть, однажды мои родители, наконец, покончат с его выходками.

— Он был настолько плох?

— У Джереми часто были проблемы. Он общался с плохой компанией, и все знали, что они только доставят неприятности. Особенно в старших классах. Были времена, когда я была уверена, что он умрет в семнадцать. Все были удивлены, когда он решил стать политиком.

Лола облизывает мою руку, когда я перестаю её гладить.

Несмотря на суматоху, бушующую войну внутри меня, я улыбаюсь. По крайней мере, Лола помогает успокоить мои нервы.

Может быть, мне стоит пойти домой сегодня вечером и попытаться убедить Финна, что нам нужна собака.

Он бы никогда на это не пошел, но как только наше соглашение закончиться, я заведу себе собаку.

Мне нужно с кем-то разделить свою жизнь. Любовь. Мужчина только разочарует меня.

Все мужчины в моей жизни были такими. Но любовь собаки безусловна. И у меня так много любви, которую я могу отдать взамен.

Я смотрю на фотографии моего отца подростком, хмуро смотрящего в камеру. — Насколько плохими были эти люди, с которыми он общался?

— Я поражена, что он выбрался из Портленда и не был арестован. — Голос Кортни напряжен, когда она бросает взгляд на фотографию. — На той фотографии ему было шестнадцать. Сказал маме, что собирается уехать из Орегона и никогда не возвращаться. Настаивал на том, что правила не для него и что он выйдет за дверь, как только ему исполнится восемнадцать.

— А потом он стал политиком? — Я усмехаюсь. Отец, которого я знала, любил правила. Большую часть времени он был жесток в них.

Он также был любящим отцом, который никогда бы не продал свою младшую дочь секс-торговцам.

— Да. Он окончил среднюю школу. Провел лето, покуривая травку и ожидая своего дня рождения. Однажды он пришел домой, сказал, что собирается стать политиком, и ушел. Однако он никогда не мог оставаться в стороне от неприятностей. Просто он лучше