Без памяти во лжи - Настя Петухова Страница 17

Её кожа кажется нежнее, мягче, почти невинной. Изгибы талии, линия бёдер, даже шрамы и синяки от аварии — всё выглядит иначе, более женственно, более... нетронуто.

Что-то не сходится.

Я замираю, глядя на неё. Буквально столбенею.

Что происходит?!

Это усталость играет со мной? Или свет в комнате падает так, что обманывает глаза?

Но чем дольше я смотрю, тем сильнее растёт чувство, что передо мной не та женщина, которую я ненавидел все эти годы.

Погрузиться в размышления не позволяет стук в дверь, который вырывает меня из оцепенения. Доктор, которого я вызвал ещё по дороге домой, прибыл быстрее, чем я ожидал.

— Где пациентка? — голос пожилого мужчины спокойный, деловой, как и подобает человеку, его статуса и квалификации.

— Здесь, — бросаю, отходя от кровати и указывая на Селену. — У неё жар. Высокая температура. Она бредит и не приходит в сознание.

Доктор кивает, открывает свой чемоданчик и приступает к осмотру.

Я отступаю к окну, скрещивая руки на груди. Дождь всё ещё льёт за стеклом, стекая по нему длинными струями, а я наблюдаю за работой врача, который склоняется над женой, проверяя пульс и проводя все необходимые манипуляции.

— Серьёзно, — бормочет старик, доставая термометр. — Нужно сбить температуру. Организм вашей жены сильно ослаблен...

— Возможно, — отвечаю резко, чувствуя, как раздражение смешивается с чем-то ещё... с виной? — Она недавно из больницы.

Доктор бросает на меня короткий, колкий взгляд, но ничего не говорит. Просто продолжает делать свою работу.

А я стою, глядя на Селену, и пытаюсь понять, что за чертовщина творится в моей голове?! Почему я чувствую то, что совершенно точно не должен чувствовать?!

Глава 18: Арес

Арес

Доктор ушёл несколько часов назад, оставив инструкции и пузырёк с лекарством на тумбочке.

Её температура немного спала, но она всё ещё не приходила в себя. Лежала неподвижно, укрытая одеялом до подбородка, с влажными прядями волос, разметавшимися по подушке.

Ночь тянулась бесконечно, как тёмная река, в которой я тонул, не в силах выбраться на берег.

Я сидел в кресле у кровати Селены, в полумраке комнаты, освещённой только тусклым светом ночника.

И... не спал. Просто-напросто не мог.

Смотрел на неё, следил за каждым её вдохом, за тем, как грудь слабо поднимается и опускается, за тем, как её веки подрагивают во сне.

Она казалась такой спокойной, такой умиротворённой — совсем не той женщиной, что я знал. Не той, что смотрела на меня с холодной насмешкой, не той, кто предала меня конкуренту.

Не той...

Я наклонился ближе, вдыхая воздух рядом с ней. Запах её тела ударил в ноздри — тонкий, сладковатый, с ноткой чего-то чистого, цветочного. Запах был другим. Не тем резким, терпким ароматом духов, что она любила раньше — тот, что всегда душил меня своей навязчивостью.

Этот был мягче, естественнее, и от него что-то сжималось внутри. Мне нравилось. Чёрт возьми, мне это нравилось, и я ненавидел себя за это.

Её лицо в этом слабом свете выглядело почти ангельским. Бледным, с лёгким румянцем на щеках от жара, с мягкими линиями, которые я раньше не замечал.

Я провёл рукой по своим волосам, пытаясь отогнать эти мысли, но они возвращались, как мухи на мёд.

Селена была красива.

Не той хищной, вычурной красотой, что она выставляла напоказ, а чем-то простым, настоящим. И это сбивало меня с толку ещё сильнее...

***

Утро приходит незаметно.

Серый свет пробивается сквозь шторы, окрашивая комнату в холодные тона. Я понимаю, что должен встать, одеться, уехать на работу — дела не ждут, контракты сами себя не подписывают. Но я не мог даже сдвинуться с места.

Вместо этого мне отчаянно хотелось остаться здесь, рядом с ней.

Селена всё ещё спит. Её дыхание стало ровнее, но она не просыпается.

Смотрю на неё и чувствую, как беспокойство грызёт меня изнутри. Она слишком слабая, слишком хрупкая после всего — больницы, побега, дождя...

А я... я бросил её, вышвырнул из машины, как ненужную вещь, не думая, что с ней будет дальше. Абсолютно не думая. Я реально считал, что поступаю правильно.

Но... может, не стоило так резко?

Может, я перегнул?!

Однако в памяти всплывает информация, которую достал Вейн. Нет, не перегнул. Я всё сделал правильно.

Селена заслужила каждый холодный взгляд, каждое грубое слово, каждый удар с моей стороны.

Но...

Если она не та, за кого я её принимаю, то что тогда? Тогда не знаю, как быть дальше.

Эта мысль всю ночь крутится в голове, как заезженная пластинка, буквально сводя меня с ума.

Телефон вибрирует, разрывая тишину.

Веро́ника.

Её имя появляется на экране... и вместо того, чтобы испытать радость или предвкушение от разговора, я чувствую раздражение.

Она звонит уже третий раз за утро, но я не отвечаю. Не хочу.

Не сейчас, когда жена лежит передо мной, такая беспомощная, такая... настоящая?

Сбрасываю вызов, убираю телефон обратно на стол и возвращаюсь к ней взглядом.

Она начинает шевелиться. Её пухлые губы слегка приоткрываются, и слабый, хриплый голос срывается с них:

— Мамочка... — шепчет едва слышно. — Мамочка, спаси меня...

Хмурюсь, наклоняясь ближе.

Она бредит. Её лоб снова покрывается испариной. Прикладываю руку, проверяя температуру. Горячая. Слишком горячая. Но слова... Они режут меня без ножа.

У Селены нет матери.

Она рассказывала мне это сама — холодно, отстранённо, как факт, который давно перестал её волновать. Детский дом, приют, одиночество — вот что было её прошлым. Она не помнила родителей, не знала их лиц, не звала их даже в шутку.

Тогда почему сейчас? Почему она зовёт маму, которой никогда не было?!

— Мамочка, не уходи... — снова бормочет. Её рука слабо сжимается в кулак, словно она пытается удержать что-то невидимое.

Я откидываюсь в кресле, чувствуя, как холод пробирает спину.

Что за чёрт?!

Это не укладывается в голове.

Если она настоящая Селена, то это просто бред, бессмысленные обрывки её воображения. Но если нет... Если это не она, то кто, чёрт возьми, лежит в моей постели?

Вопросы множатся, как тени в углах комнаты, и каждый новый ответ порождает ещё больше сомнений.

Как назло, перед глазами всплывают картинки: её тело прошлой ночью — нежное, незнакомое, совершенно не то, что я помнил. Её запах, её лицо, её голос.

Всё будто