Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Виктория Вишневская Страница 17

Конечно, вся история про стотысячные тиражи — блеф чистой воды. Просто хотел узнать, как далеко она готова зайти. Думал, что сдастся. Точно пойдёт на попятную. Но Сказочница подписала бумажки, не дрогнув и пальцем. Не замешкалась.

Взяла на себя вымышленный долг в десять миллионов рублей. И хоть она не знала, что никакого тиража не было, всё равно пошла на это.

Поэтому я в смятении.

Что мне нужно сделать ещё, чтобы всё решилось быстро и без проблем?

На миг проскальзывает мысль, что ничего не подействует.

Даже если отправлю её в космос, отдалю её от Звёздочки, она вернётся на землю, упав вместе с метеоритом. Встанет, отряхнётся и поедет домой — готовить Астре обед.

Потираю переносицу и устало выдыхаю.

Начал уже думать, как Сказочница. Сочиняю у себя небылицы в голове.

Резко раздаётся хлопок двери, от которого подпрыгивает даже тяжеленный стол.

Поднимаю взгляд и опять прихожу в недоумение.

Нежная стоит на пороге моего кабинета. Карие глаза яростно горят, испепеляя меня в пух и прах. И сейчас она ни капли не соответствует своей фамилии, сжав ладони в кулаки. Игнорируя всех, бежит в мою сторону.

Хм… Чего такая злая? Я вроде больше ничего не делал.

Или к ней пришёл откат от долга слишком поздно?

— Зачем?..

Не успеваю спросить причину её визита, как девчонка останавливается напротив меня, поднимает ладонь и награждает меня хлёсткой пощёчиной.

Меня. Пощёчиной.

Шкала моего терпения резко начинает достигать критической красной отметки. Нет. Термометр лопается.

Она плюнула мне в лицо. Потом ударила.

У неё нет инстинкта самосохранения? Или она настолько потерялась в своих фантазиях и решила, что она кошка с девятью жизнями?

— Вышли все, — тихо и угрожающе шепчу.

Все подпрыгивают со своих мест, спешат на выход. И на меня тут же обрушивается поток из ругательств:

— Я знала, что вы — низкий человек! Сделаете всё, что вам заблагорассудится! Вы вообще спятили и жизни человеческие не цените! Ладно мою! Вам плевать! Но вы своими запугиваниями могли навредить своей дочери. СВОЕЙ!

Тяжело дышит, не останавливает поток из претензий.

А я только сжимаю челюсти, и всё ещё не могу вынести того, что какая-то девчонка треснула меня. На глазах у моих подчинённых. Без объяснений, без причины.

— Успокойся, — чеканю леденящим тоном, который появляется только в редких случаях. На пике моей выдержки. — И прежде, чем человека бить, хоть говори за что.

В её глазах скапливаются слёзы.

— Вы серьёзно?! Дурака из себя строите? — опять неожиданно бьёт меня, но теперь ладонью по плечу. — Делаете вид, что вы ни в чём не виноваты?! А если бы мы раньше приехали?!

— Замолчи, — говорю опять грубо. А она продолжает колотить меня. Быстрее, но не больнее. Перехватываю её запястье, с силой сжимаю. Слегка пугается, но воинственного огонька в глазах не лишается.

— Думаете, я не поняла, что это вы?! От того, что квартиру выше подож…

Задрала!

Подаюсь вперёд, затыкаю Нежную своим ртом.

Лучший способ заглушить девушку — поцелуй.

Правда, чувствую, после этого — я получу по лицу ещё раз. Но хотя бы за дело. Не так обидно.

Чёрт, она же опять раскричится… Радует, что от её ора не лопаются барабанные перепонки. Голос у Нежной тихий, мягкий, даже несмотря на гнев. Ни капли устрашения.

И губы сладкие…

Не собирался целовать её, лишь заткнуть. Но двигаю губами, ощутив привкус чего-то сладкого. И увлекаюсь всего на секунду, пока она не вырывается с ещё большей силой.

Отрываюсь от неё, не отпуская. И предупреждаю уже второй раз за наши встречи, не зная, чего от неё ждать:

— Плюнешь мне в лицо — заткну тебя ещё раз, — и добиваю, продолжив: — С языком.

Губы дрожат, глаза по-прежнему горят. Ещё сильнее. Но хоть немного остужаю её пыл.

— Вы квартиру подожгли, — выплёвывает со всей ненавистью.

— Я? — недоумеваю.

У меня на лбу написано, что я поджигатель? Или из-за фамилии во всех пожарах виноват?

— Вы. Соседскую. И нашу… Затронуло.

— И ты решила, что это я? — сильнее сжимаю её запястья, отчего она чуть не скулит. Отпускаю её, отбрасывая тонкие руки. Не рассчитал силу — могут остаться синяки.

— Больше некому! — говорит, чуть успокоившись. Потирает в местах покраснений и делает шаг назад. — Как только вы появились в нашей жизни…

Закипаю. От каждого её слова.

— Убирайся отсюда, — цежу сквозь зубы и указываю на дверь. Она не шевелится. И я, ещё больше, с нажимом, говорю: — Нежная, пошла вон из моего кабинета.

И она дёргается. Наконец-то отмирает, и махнув волосами, направляется на выход.

— Вам это ещё вернётся! Вдвойне!

Открывает дверь.

Одна мысль о том, что все подозрения падают на меня — зажигает огонёк между рёбер.

— Ты серьёзно думаешь, что я стал бы рисковать жизнью своего ребёнка?

И она, не поворачиваясь, прежде, чем хлопнуть дверь, выпаливает дрожащим голосом:

— Вы — можете всё.

Хлопок двери, и я вытираю свои губы, на которых до сих пор остался сладкий привкус её бесцветной помады. Отодвигаю кресло, падаю в него, стискивая зубы так, что они скрипят, отдавая звоном в ушах.

Хватаю телефон. Звоню Жене. Он берёт как всегда быстро — через пару секунд.

— Проверь, что там за пожар у Нежной в доме произошёл. И мне доложи.

— Понял. Скоро будет.

ГЛАВА 18

Глеб

Раздражённо хлопаю дверью автомобиля. Утро не задалось с самого утра.

Женя сообщил подробности пожара. И каким боком она приплела меня сюда — не знаю. Зачем мне палить квартиру сверху? В надежде, что заденет её? Хотел бы отобрать квартиру — сделал бы это другим путём.

А рисковать здоровьем дочери… Да за кого она меня принимает?!

Одна мысль об этом заставляет вспыхнуть. А вчерашние события не отпускают до сих пор. Как уже и говорил, женщины со своей логикой — необъяснимы.

В руке вибрирует телефон, и я, не глядя, отвечаю.

— Да? — рявкаю. Пусть Нежной «спасибо» скажут!

— Это Любовь. Нам нужно поговорить.

Останавливаюсь посреди парковки.

Чего? Сказочница? Узнала, что я в её пожаре ни при чём, и решила извиниться за своё поспешное решение?

— Я в офисе, — говорю ровно, ощущая неожиданно вспыхнувший огонёк в груди. До этого было плевать, а сейчас жду её извинений. За плевок. За пощёчину. За крики и истерику.

— Подойду через полчаса.

Стоит ли говорить, что минуты тянулись, словно вечность?

И вот Нежная стоит на пороге моего кабинета. Уже не такая бойкая и воинственная, как вчера. Скорее задумчивая, поникшая.

— Ну? — поторапливаю её, разрушая затянувшееся молчание. Демонстративно