Вне конкуренции - Марта Крон Страница 17

- Исчезни. – рычу я.

- До свидания, Игнат Демьянович! – натягивает улыбку и пропадает из виду.

Наверняка, вприпрыжку бежит сообщать всем, что начальство свалило, можно нихрена не делать.

Беспрепятственно войдя в особняк Акиловых, ловлю старшую горничную, уточняю местонахождение хозяйки дома. Сразу же поднимаюсь на второй этаж и двигаюсь предположительно в сторону спальни Ии. Стучу в дверь, но с позволением войти, малышка совсем не торопится. Подавляю своё роптание, усиливаю удар в дверь. Тишина.

Молчание – знак согласия. Нажимаю на ручку, готовлюсь, что в лоб прилетит какая-нибудь туфля и уверенно приоткрываю дверь.

Осматриваюсь, фиксируя взглядом каждую разбросанную вещь. Такое ощущение, что в её гардеробной произошёл взрыв и всю одежду раскидало. Приподнимаю розовый кружевной бюстгальтер, хмыкаю, крутя его на пальце, сжимаю чашечку, уговариваю себя остановиться и покинуть это минное поле, но как безумец, притягиваю лифчик к носу и медленно вдыхаю.

Идеально, аж трясёт.

Шумно выдыхаю и отбрасываю опасную штуковину на кровать, где навалена целая куча таких же интересных вещиц.

Силком заставляю себя не концентрироваться на разнообразии белья, а лучше найти их владелицу.

- Ия? – прохожу в разгромленную гардеробную. Перешагиваю какие-то сумки и сапожки, и запутываюсь в ремнях. С губ слетает нецензурная брань. Женская обитель страшнее джунглей. Хмурюсь и проверяю ванную комнату.

Так, где моя невеста? Бросила сборы и сбежала?

Снова очутившись в главном коридоре, прислушиваюсь, надеясь определить за какой из ста дверей находится моя потеряшка. Где-то здесь комната Давида, может она там? Стучу костяшками пальцев в первую попавшуюся дверь. Ничего.

Потихоньку начинаю закипать.

Плюю на любые приличия и толкаю все двери, что попадаются на пути.

Прихожу в полнейшее недоумение, нигде не найдя дерзкую брюнетку. Зато знатно напугал парочку девушек, что прибирались в гостевых комнатах.

- Где Ия Владленовна? – свирепеет голос.

- Где-то в доме…

Да ну, вашу мать, серьёзно, что ли?

- Брысь. – шугаю побелевших девчонок.

Что делать? Звоню на пост охраны, требую проследить по камерам. Не сразу, но соглашаются. Им не нравится, что всё командование теперь на мне.

- Она в бильярдной на цокольном. – поступает ответ.

Сбрасываю, плетусь вниз. Когда добираюсь до подвального помещения, настораживаюсь, что выключен свет и слишком тихо. Свечу вокруг фонариком смартфона и нахожу свою пропажу, молча сидящей в углу и обнимающую свои ноги.

Сползаю по стене рядом, оцениваю её состояние. Слёз не видно, истерики вроде нет.

Её не пугает моё внезапное появление, не удивляет. Пришёл и пришёл.

- Бусинка? – начинаю дышать с ней в один такт.

- Что? – отвечает спокойно, голос не слабый.

- Давно сидишь?

Пол холодный, подогрев не включала. Сама в тонком комбинезоне, в коротких носочках. Прибить мало.

Она игнорирует мой вопрос, о чём-то думает.

Снимаю с себя пиджак:

- Ну-ка, давай. – беру её замёрзшие руки, просовываю в рукава, закутываю и, психанув, дёргаю к себе в объятия, сжимая-разжимая слабенькие девичьи мышцы.

Безвольно приняв такое положение, выдыхает через нос, смотрит на валяющийся на полу кий.

Жмусь виском к её макушке, раздумываю как вывести на разговор, но малышка сама нарушает тишину:

- Это любимое папино место в доме…

- Ты, наверное, посчитаешь меня сволочью. – забываю о деликатности и тонкости дочерних чувств, и на миг, выдаю то, что не говорил никому. – Но лучше так. Познать отца и потерять, зная, что тебя любили, чем быть никому не нужным с самого рождения…

Медленное движение головы и девочка поднимает на меня глаза, светящиеся в темноте сочувствием.

- Он не любил вас? – блуждает по моему лицу тоскливый взгляд.

- Нет. Никто не любил. Я слабо понимаю что это.

- А мама?? – охает моя впечатлительная принцесса.

- Мама… - выталкиваю из себя четыре трудных буквы. – Я ей сильно мешал по жизни. Но раз уж я был её ребёнком, то она вносила в свой плотный график и уход за мной… соответствующий её статусу.

- Это как...?

- Это так, что на меня выделяли деньги, но не внимание. – за грудиной всё огнём горит, жжёт рёбра.

- С этим трудно жить? – спрашивает с сокрушённым видом, боится похожего.

- Да, но другого не дано. Привыкаешь. – неосознанно усиливаю объятия, накрываю её незыблемой волной спокойствия, ей больше ничего не грозит.

- Я не знаю как жить без мамы с папой… слишком пусто… как в этой комнате.

- Да, слишком. Знаю по себе. – из самой сердцевины у меня рвётся к ней сочувствие, я стану для неё опорой и лекарем, но не дам образоваться чёрной дыре. - Я с детства боюсь этой темноты… жалкого одиночного существования. – думаю, что моё признание будет ей нужным, она не одна ощущает падение в пропасть.

- Вы чувствуете себя одиноким, Игнат?

- Теперь нет. Жена не даст сидеть без дела. – иронизирую, мягко щипаю девчонку за щёку, уводя от расспросов.

- Почему вы раньше не женились? – смущается, чувствую лёгкую дрожь в её теле. - Ну, то есть… столько женщин вокруг!

- И все грязные. – пожимаю плечами.

- Это только ваше мнение! - пилит мне профиль.

- Ты просто не видишь этого, не понимаешь о чём я говорю. - повторяю, внушая нужную мысль.

- Я не глупая, господин Розанов! – сквозь темноту пробивается злой блеск в глазах.

- Я так не говорил. У тебя сами по себе корни другие, Ия. Тебе прививали, что ценность – это ты сама, а другие женщины считают, что ценность можно заработать только бабками. Больше денег – больше значимость. И за это они готовы на всё.

- Мне не нужны ваши деньги, Игнат! Даже, если не будет своих!