Клятва, которую мы даем - Монти Джей Страница 16

Мы все здесь, чтобы повеселиться.

Они — потому что только что воссоединились, по словам Сэйдж, а я — чтобы сбежать. Мы сошлись в идеальном молчаливом столкновении.

Гармония в стиле EDM10, кажется, физически одушевлена. Потоки света, льющиеся из динамиков, целенаправленно скользят по мне, потрескивающие волны музыки обвиваются вокруг моей талии, побуждая мое тело танцевать.

Что бы подумала элита Пондероза Спрингс, если бы увидела меня сейчас?

Я поднимаю руки над головой, слегка сгибая их, и, покачиваясь, закрываю глаза, заразительный ритм завораживает меня. Он начинается постепенно, окружающие звуки создают напряжение в атмосфере. Ритм нарастает, медленно поднимаясь и заставляя вас чувствовать каждый такт на вершине американских горок.

Когда ритм достигает пика, все смолкает, я открываю глаза как раз в тот момент, когда снова раздается музыка, клуб движется как в замедленной съемке. Девушки вокруг меня начинают слегка подпрыгивать в такт, присоединяясь к остальным телам на танцполе.

Ослепительные улыбки, дикие волосы, стойкий запах травки.

Это эйфория.

Чисто человеческая индульгенция11.

Но ничто хорошее не может длиться вечно.

В мире не так много наркотиков и алкоголя, чтобы отрицать этот факт.

Периферийным зрением я вижу это.

Сэйдж перестает прыгать, правая рука поднята прямо над головой, она медленно двигает бедрами в такт музыки. Напиток в ее руке плещется в стакане, переливаясь через край на танцпол.

Это не привлекло бы моего внимания, если бы не парень, незаметно проскользнувший за ее спиной. Я не успеваю среагировать, как он поднимает руку, что-то роняет в содержимое ее бокала и пытается проскользнуть мимо, как будто ничего не произошло.

Внезапно я оказываюсь не в «Вербене», утопая в блаженстве.

Мне восемнадцать, я иду домой с вечеринки в колледже и не помню, чтобы пила настолько, чтобы спотыкаться. Мое тело не похоже на мое собственное, оно реагирует нерастраченной яростью, о которой я и не подозревала.

— Эй, придурок! — кричу я, яростно впиваясь темными ногтями в ткань его рубашки и дергая его за предплечье. — Ты просто так ходишь и подсыпаешь всякую дрянь девушкам в напитки, ты, кусок дерьма?

Вибрация в клубе меняется в одно мгновение, враждебная энергия и напряжение настолько сильны, что я едва могу дышать.

— Что?

Может, это Брайар говорит или Лира. Я не могу расслышать наверняка за непрекращающейся музыкой.

Парень поворачивается, сальные светлые волосы падают ему на лицо, брови нахмурены от гнева, когда он вырывает свою руку из моей хватки.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — шипит он.

Я прикусываю язык так, что начинает идти кровь, тянусь так, чтобы взять напиток Сэйдж из ее руки.

Там, на самом верху ее напитка, плавает нерастворенная таблетка. Моя рука дрожит, когда я выплескиваю жидкость из стакана ему в лицо. Алкоголь стекает по нему.

— Какого черта! — он проводит рукой по лицу, вытирая его со злостью. — Ты получишь за это, тупая гребанная сука…

Я никогда раньше не была такой агрессивной, никогда не была из тех девушек, которые сначала набрасываются, а потом задают вопросы. Но сегодня, видимо, вечер, когда все впервые.

Мой кулак врезается ему в нос, едва я чувствую отдачу в руке. Кровь хлещет из его носа, просачиваясь, как водопад, на чистый пол под нами. Люди вокруг замечают враждебность, что приводит к хаосу.

Крики. Толкотня. Люди пытаются убежать до прибытия охраны.

Перед глазами все расплывается. Моя грудь вздымается, разум начинает закручиваться по спирали, а внутри бурлят эмоции, которым здесь не место. Я отвожу руку назад, готовая снова наброситься на этого парня, который, зажав нос, пытается отступить от меня.

Я просто хочу увидеть, как он истекает кровью. Захлебнется и умрет прямо здесь, на этом танцполе.

Как раз в тот момент, когда я снова замахиваюсь, чья-то рука обвивается вокруг моей талии. Она с силой дергает мое тело назад, и спина упирается в твердую грудь. Я корчусь в хватке, брыкаюсь ногами, но никуда не могу сдвинуться.

Господи, черт возьми, этот охранник большой.

Мои ногти впиваются в предплечье, обхватывающее мою талию, царапая его кожу, но я всего лишь котенок, нападающий на Годзиллу. Его почти не смущает мое сопротивление. Он просто отодвигает нас от толпы, которая собралась вокруг.

— Девочки! Я не могу их просто так оставить! — кричу я, лихорадочно оглядываясь по сторонам в поисках людей, с которыми я только что познакомилась, но которых не хочу оставлять на произвол судьбы.

Но когда я замечаю их мельком, то вижу, что их прикрывают три больших тела, уводя подальше от суматохи. Мой желудок скручивает от беспокойства, всплеска адреналина и алкоголя, которые создают внутри бурлящую смесь.

Меня вот-вот стошнит, и я уже собираюсь сказать ему об этом, как вдруг мы выходим из переполненного клуба в уединенный, тускло освещенный коридор. Куда мы идем? Куда он меня ведет?

Нет, нет, нет. Только не снова. Это не должно повториться. Пожалуйста.

Ноги опускаются на пол, в голове звучит тихое эхо музыки, а спина упирается в стену, обнаженную кожу покалывает, когда прохладная поверхность прикасается ко мне.

Мускулистые руки заключают меня в клетку. Я чувствую тяжесть цепей, сковывающих меня холодными одинокими ночами. Мой желудок урчит, требуя еды, которую мне не дают. Я отчаянно нуждаюсь в свежем воздухе, который не был бы таким противным на вкус.

Той борьбы, что была во мне раньше, больше не существует. Я позволила страху поглотить меня целиком и заморозить. Мои руки неконтролируемо трясутся, мысли в беспорядке, хаотичный вихрь прошлых и настоящих тревог. Непреодолимое чувство, что вот-вот произойдет что-то ужасное, не покидает мой желудок.

Разум — опасное место, а мой захватил шторм, закручивая и топя меня, пока я отчаянно ищу якорь среди бушующего ветра.

— Пожалуйста, — умоляю я.

Боже, как я себя ненавижу. Полузадушенная мольба горчит в горле, и я чувствую себя жалкой из-за того, что произнесла ее вслух. Я качаю головой туда-сюда, прижимаясь к стене.

Я не могу вернуться в подвал.

Я не могу быть жертвой, только не снова.

Не могу.

Я задыхаюсь от воспоминаний о травме, которую ненавижу. Он сказал, что вернется за мной, и мне потребовалось время, чтобы понять, что он имел в виду не только физическую силу. Дышу поверхностно, крошечными вдохами, как будто легкие боятся впустить слишком много воздуха.

Стивен Синклер никогда не оставлял меня