Я держу тебя - Стейси Уильямс Страница 15

Я выдыхаю, понятия не имея, что сказать этому парню, но я пытаюсь.

— Футбол — это всё, что у меня было. Я наслаждался каждой минутой, даже когда меня тошнило, мне было больно или казалось, что я никогда не выживу. Иногда это помогало мне держаться на плаву, а не тонуть в мире, который только и ждал, чтобы поглотить меня, — я повторяю его позу, кладя руки на колени. — Мы не можем просто сдаться и уйти.

— Что я должен сделать? — его голос становится раздраженным, и я знаю, что это раздражение направлено не на меня. — Я дал обещание, и оно важнее. Мой отец научил меня этому точно так же, как и тому, как делать идеальную спираль.

— Я просто говорю, не принимай поспешных решений. Поддаваясь панике, ты ничего не добьешься. Может быть, поговорите с Мэгги и посмотрите, какие ещё есть варианты.

— Их нет. Она встречалась с адвокатами, и чем дольше я сижу здесь… У нас заканчивается время.

Мы с этим парнем происходим из двух миров, которые далеки друг от друга, но от страха, который я слышу в его голосе, и от беспокойства за этих детей у меня волосы встают дыбом.

В детстве я каждый день жил в страхе, а Коул беспокоится не за себя, а за четверых детей, которые не имеют права голоса во всём этом. Место в моей груди, где когда — то было сердце, болит за них, и моя совесть взывает ко мне. Я хочу сказать ей, чтобы она заткнулась к чертовой матери.

Эти чертовы слова, которые я хочу, чтобы они ничего не значили, проносятся у меня в голове, и я пытаюсь прогнать их прочь.

Я сжимаю руки в кулаки и отпускаю их, мне нужно вернуться к тому, чтобы не сопереживать и не чувствовать… что — либо.

— Просто дай этому немного времени, — говорю я, зная, что время вряд ли поможет.

Он мягко кивает, выпрямляясь и беря себя в руки. Я как будто вижу, как он окружает себя щитом.

— Прости, насчет разгрузки. Это мои проблемы. С этого момента они будут держаться подальше от раздевалки.

Я не так давно общаюсь с этим парнем, но ясно, что он стремится к совершенству. Я мало что знаю, но знаю, что мы не идеальны.

— Дай себе передышку. Тебе приходится сталкиваться со многим. Просто живи каждым днём?

Откуда, чёрт возьми, это взялось?

Я встаю, чувствуя, как напрягается и чешется кожа. Слишком многое в этом вызывает мысли и воспоминания, к которым я никогда не захочу возвращаться.

— Держись, — говорю я, нуждаясь в отвлечении.

— Конечно, — он встает, собирая свои вещи. Я поворачиваюсь, но его голос останавливает меня. — Эй, тренер. Спасибо, — я вижу искренность в его глазах, и это только заставляет меня броситься к дверям.

∞∞∞

Я сажусь на край своей кровати, мои пальцы разворачивают смятый лист. Прошло несколько дней с тех пор, как я был с Мэгги в больнице, и я благополучно отогнал гложущее чувство, угрожающее разрушить моё тщательно выстроенное, спокойное простое состояние. Несвоевременная эмоциональная выходка Коула в раздевалке вернула этого маленького червячка к жизни, и он разъедает мою хорошо охраняемую совесть.

И вот я сижу здесь, не в силах больше игнорировать призыв этих слов. В последний раз я держал это в руках в тот день, когда меня призвали в НФЛ. Это единственное, что осталось у меня от матери. День, когда она оставила меня стоять с конвертом в руке, был последним днем, когда я её видел. Я до сих пор ощущаю отчетливый аромат её цветочных духов, когда её тонкие руки крепко обняли меня в последний раз. Я всё ещё чувствую прикосновение её теплых губ к своей щеке и вижу, как блестят слёзы в её карих глазах, когда она уходила.

Я всю свою жизнь задавался вопросом, наступит ли когда — нибудь время, когда слова из этого письма найдут меня. Настанет ли день, когда я смогу поверить хоть в какую — то часть того, с чем она меня оставила?

Я хочу слышать каждое слово и знать, что она имела в виду именно их, но я потратил свою жизнь, пытаясь игнорировать эти слова, потому что это проще, чем признать, что они не могут быть правдой.

Это был тот день, когда я сидел в своем грузовике с Мэгги, когда воспоминание об этих словах, в понимании которых я никогда не был уверен, охватило меня, и они не отпускали.

Может быть, однажды наступит время, когда ты столкнешься с обстоятельствами или возможностью, и ты поймешь, что самопожертвование — единственное правильное решение. Делать что — то ради другого, потому что другого выбора нет.

Я провел свою жизнь в одиночестве. Нежеланный и брошенный в систему, которая меня вырастила. В раннем возрасте я научился заботиться о себе и отказался от мечты когда — нибудь иметь дом, окруженный людьми, которые любят меня.

Когда я начал играть в футбол, моя команда стала для меня настоящей семьей, но впускать в неё кого угодно означало, что они могут уйти. Поэтому я не поднимал головы, оставался сосредоточенным и усердно работал, играя в игру, которая спасла меня от самого себя.

Я никогда не хотел жениться. Все, кто знает о моём прошлом, смотрят на меня с жалостью и предлагают план спасения. От этой жалости у меня сводит живот, и я не нуждаюсь в спасении. Я всегда хотел, чтобы кто — нибудь видел меня таким, какой я есть, чего никогда не было, и не пытался ничего из этого исправить. Даже если бы я встретил кого — то, я не уверен, что позволил бы себе поверить, что это действительно может продлиться долго, что однажды они не проснутся и не решат, что я того не стою, или что в мире есть для них кто — то лучше меня.

Ближе всего к подобным отношениям я когда — либо был с двумя моими приемными братьями, которых знаю с двенадцати лет. Мы одинаковые. Мы пришли из одного мира. Они видели хорошее и плохое, надирали мне задницу, когда я в этом нуждался, и поддерживали меня, несмотря ни на что.

Но теперь эти слова роятся вокруг меня, атакуя мои мысли и заставляя меня снова усомниться в их законности. Невыносимая боль вспыхнула глубоко в моей душе, когда Мэгги и Коул рассказали мне о