Жестокий. Моя по контракту - Виктория Кузьмина Страница 14

наше... дерьмо. Хотелось лучшего. Красивого. Дорогого. А оно... вон как вышло. Он кивнул в сторону дома, где спала его жена. — Не все, что дорогое и красивое, Артем, на самом деле ценно. Эти телки... что вились вокруг, пока я был чемпионом, пока бабки текли... Они сливались, как только дела шли хуже. Ни одна, слышишь, НИ ОДНА после боя не спросила: "Больно?" Им нужен был только хер, бабки и статус. Сфоткаться для инсты, перед подружками выебнуться. А она...

Он замолчал, глядя куда-то в темноту сада. —...она спросила. После одного моего проигрыша. Принесла пакет со льдом и спросила: "Вам, больно?" Понимаешь? А у меня под ребрами болело. От осознания — я дожил до тридцати лет, а обо мне беспокоится только прислуга...

Лев сделал долгий глоток пива. Голос его стал тише. — А я ей... я ей столько говна в душу отсыпал раньше. Сколько раз унижал, гнал. Прислуга... "баржа"... До сих пор стыдно. Как вспомню — уебать себе хочется. Дерьмо я был, Артем. Не человек. Это она... она меня изменила. Ее беременность... — он покачал головой, —...это чудо. Оно дало мне шанс. Последний, наверное.

Артем сидел и слушал. Пиво в руке казалось теплым. Перед его внутренним взором снова встало лицо. Алины. Искаженное не страстью, а болью в тот момент на столе. Он снова почувствовал запах ее кожи и холодную поверхность стола под ладонью. И снова — тишину. Ни единого стона.

Они допили пиво. Лев предложил остаться ночевать — на диване в гостиной. Артем согласился. Засыпая на широком диване в просторной гостиной, он вглядывался в полумрак. На стене напротив висели фотографии. Лев и Мая. На пляже, смеющиеся. Лев, нелепо и трогательно прижимающий руку к ее животу. Мая с сияющими глазами держала снимок УЗИ.

— Размяк его друг, — подумал Артем, закрывая глаза. Влюбился. Но эта мысль уже не звучала насмешкой. В ней была лишь тяжелая, незнакомая горечь и какое-то щемящее чувство пустоты. И эхо вопроса Льва: "Понимаешь?" Он не понимал. И это непонимание давило грузом.

Для меня, как для начинающего автора очень важна обратная связь) Подписывайтесь и

Глава 12

Гул в «Волчьей Стае» в день выезда на бой напоминал предгрозовое напряжение. Артем Волков метался как тигр в клетке. Его энергия, свирепая и сконцентрированная, раскалывала воздух, заставляя всех сторониться, ловить каждое слово, бояться неверного взгляда. Алина, ставшая его тенью, двигалась на автопилоте: папки с контрактами — проверить, вода и полотенца — подготовить, маршрут до арены — подтвердить, броня на машине — проинспектировать охраной. Сегодня она впервые видела бой. Она раньше никогда не смотрела бокс. А кто такой Артем Волков узнала, когда писала статью о клубе для трудоустройства.

Арена оглушила ее. Не просто шум, а физический удар волны звука: рёв тысяч глоток, рваные ритмы тяжёлого рока, вспышки фотокамер, режущие глаза даже с трибуны для команды. Волков вышел на ринг под этот какофонический гимн. Он был воплощением холодной ярости: взгляд, устремленный в никуда или сквозь противника, мышцы, играющие под глянцевым потом, каждый шаг — отмеренный, хищный. Гонг!

Бой был не спортом, а ритуалом разрушения. Волков методично, с пугающей точностью, разбивал китайца Чшен Ли. Его удары глухо хлопали по плоти, сбивали дыхание, оставляли багровые пятна. Адреналин, смешанный с яростью, витал вокруг него почти осязаемо. Алина видела, как девушки в первых рядах, с нарисованными на щеках «волками», вскакивали с мест, кричали его имя, сотрясая воздух плакатами «ВОЛК ЦАРЬ!», «ВОЗЬМИ МЕНЯ!», закидывали ринг воздушными поцелуями. Он был их богом войны, секс-символом, идолом.

В женском туалете, пытаясь смыть с лица пыль и напряжение, Алина услышала за дверью кабинки:

— Боже, он просто машина! Видела этот удар в печень? Чшен Ли аж позеленел!

— А мышцы? Какая стать! Знаешь, Лера, та, что с ним тусовалась пару месяцев? Говорит, в постели он — ураган! Грубый, дикий, сносит башню!

— Ох… Вот бы хоть разок… Умереть — не встать! Представляешь, каково это?

Алина резко вытерла руки бумажным полотенцем, глядя в зеркало на свое бледное лицо. Дикий. Ураган. Горькая усмешка искривила ее губы. Они не знали цены этому «урагану». Не знали, как это — быть не желанной, а взятой. Как это — бояться собственного тела, потому что его реакциями владеет другой. Как это — когда «грубость» оставляет синяки не только на коже.

Нокаут в пятом раунде! Арена взорвалась. Волков, стоя над поверженным противником, издал короткий, звериный рык — триумфальный и пугающий. В этот момент Алина невольно залюбовалась мужчиной. Он действительно был похож на бога войны. Красивый, опасный. У него была рассечена бровь и губа. Кровь стекала по порочным губам, он увидев её взгляд — выплюнул капу и оскалился. В глазах горел огонь обещающий спалить её дотла.

Начался хаос: толпа репортеров, блицы камер, крики фанатов, хлопки по плечу от спонсоров. Алина, оглушенная, ждала у служебного выхода, прижимая к груди портфель с остатками документов. Вдруг рядом возник Адам. Его лицо сияло от общего азарта.

— Алина! Привет! Мощно, да?! Как танк проехался! Тебя не подбросить? Машина рядом. — Он улыбнулся, указывая на свой джип.

Сердце Алины екнуло. Было поздно, такси — гонка... Но Волков...

— Она со мной. — Голос разрезал воздух, как нож. Волков вышел, окруженный охраной. Пот стекал по его разгоряченному лицу, но взгляд, брошенный на Адама, был ледяным и убийственно острым. — Работа не закончена. В клуб. Живо, Соколова. — Он кивнул головой в сторону своего черного бронированного Гелендвагена, бросив Адаму немой, но предельно ясный взгляд: «Отойди. Это мое».

Дорога в «Волчью Стаю» прошла в гнетущем молчании. Артем сидел нагнувшись, его мощные руки лежали на руле, пальцы впились в кожу. От него исходило жаркое излучение победителя и... что-то еще. Темное, неспокойное. Алина прижалась к дверце, стараясь стать невидимкой. Невольно в голову полезла мысль о том, что клуб был пуст.

Волков спустился в подземную парковку. Резко свернув, он загнал машину в глухой угол, за стену из высоких фургонов. Глушитель рыкнул и замолк. Тишина стала звенящей.

«— На заднее сидение— Его голос был низким, хриплым. Он не оборачиваясь, открыл заднюю дверь.

Ужас, знакомый и леденящий, сдавил горло Алины. Она поняла. Но он был быстрее. Мощная рука схватила ее за предплечье, втолкнула внутрь. Пахло кожей, дорогим парфюмом и его потом — густым, звериным. Он втиснулся следом, хлопнув дверью. Темнота сгустилась.

Он обрушился поцелуем на её рот. Впервые он целовал её. Его поцелуй был не поцелуем, а