В твоих глазах - Амабиле Джусти Страница 14

— Успокойся, я не хочу тебя обидеть! — восклицает тот, кого я встречаю в последнее время слишком часто.

Удивление делает со мной нечто странное. Это не совсем выстрел в затылок, но почти. Это пощёчина, которой останавливают истерический смех ребёнка. Нет, это свет, который гаснет, оставляя комнату и весь мир во тьме.

* * *

Парень, которого я вырубила, вернее, то, что от него осталось, истекает кровью в носовой платок, со стонами бормоча море брани.

Мы находимся в укромной комнате внутри клуба, мои руки испачканы кровью, на одной щеке рана, голова болит. Стою в углу и жду того, что должно произойти.

Я сожалею лишь о том, что разочарую Монти и Энни. Они так верили в моё искупление. Они не знают, что в доме с фундаментом, полным плесени, лишайника и крысиных нор, не достаточно починить крышу и добавить пару занавесок.

Я старалась, клянусь, очень старалась. Но этого было недостаточно, возможно, то, что мы есть, нельзя скрыть или приручить. То, чем мы являемся — это как натуральный цвет волос. Даже если станешь блондинкой, тебя подставят отросшие корни.

Никого не будет волновать, что парень меня провоцировал, а я защищалась. Что можно поделать, если я не неудачница, которая спотыкается о собственные туфли? Если я в состоянии почуять опасность и ударить человека? Никому не будет дела до правды. Как в прошлый раз, когда те двое приставили нож к моему горлу: в итоге они оказались хорошими парнями, а мы — плохими.

Профессор что-то говорит избитому мной парню. Хотя он говорит довольно громко, я ничего не слышу. Мои зубы издают звук громче. Они стучат, стучат, стучат. Зубы-барабаны, зубы — как костяшки по дереву, зубы — как каблуки для чечётки. Что со мной происходит? Почему так холодно?

— Как дела? — Я резко поднимаю голову и вижу перед собой его, Байрона Лорда. У него окровавленный нос, к одной ноздре профессор прижимает носовой платок. Самое странное не в том, что мой современный учитель поэзии ещё и рок-певец, владелец дискотеки и использует не бумажные, а большие носовые платки из ткани, как французский герцог XVIII века. Самое странное, что после того, как я чуть не сломала ему нос, этот странный французский герцог, с длинными волосами и перстнем с чёрным ониксом, что вставлен между серебряными когтями, улыбается мне. — Можно? — добавляет он и протягивает руку в мою сторону. Я блокирую её с естественной для меня готовностью. — Я просто хочу осмотреть рану, я ничего тебе не сделаю, — настаивает он.

У него несносно приятный голос. Профессор наклоняет моё лицо, осматривает.

— Ничего серьёзного, — наконец констатирует он. — Рана поверхностная.

— Я в порядке, может, покончим с этим, — бормочу я, откидываясь назад. Мне достаточно едва заметно пошевелить шеей, чтобы почувствовать приступ тошноты. Я уверена, что горю, будто у меня лошадиная лихорадка. Мои руки похожи на мокрые тряпки, а ноги — на растоптанные перья.

— Может, покончим с этим? — повторяет профессор нахмурившись. Он комкает носовой платок в руке; вокруг одной ноздри видна тусклая коричневая корочка и пурпурно-красное набухание. Я ловлю себя на том, что надеюсь, что не сломала ему нос — такой прямой и гармоничный, такой чертовски герцогский, такой идеальный на фоне его идеального лица…

«Идеальное лицо? Окей, понятно — у меня жар».

— Да, звоните в полицию, вызывайте армию, чтобы мы могли покончить с этим, — заявляю я. Мне хочется сделать решительный шаг, хочется также физически выразить свою твёрдость, но я не могу. Я уже представляю себе обычную волокиту, вопросы, возвращение прошлого. От одной мысли об этом меня тошнит.

«Пожалуйста, не плачь, Фран».

— Ты плохо себя чувствуешь?

— Тот факт, что я чуть не сломала вам нос, не даёт права обращаться ко мне на ты. — Или, да?

— Уверен, всё начал Род. Всегда затевает он. Только на этот раз он нашёл достойного противника. Конечно, ты с ним жёстко обошлась. В любом случае он не собирается никому звонить, — продолжает Лорд тем же доверительным тоном. — Под кайфом и в стельку пьяный, это меньшее из его желаний. По той же причине он даже не хочет обращаться в отделение неотложной помощи. Кроме того, ему придётся признаться, что его избила женщина, а это заставит его чувствовать себя ещё большим имбецилом, чем он есть. Что собираешься делать?

— А что насчёт тебя? — спрашиваю я, понимая, что оставила «вы» за закрытой дверью.

— Что со мной?

— Твой нос не…

Он смеётся.

— И самому признаться, что меня избила женщина? Ни за что. Впрочем… если не считать этой маленькой раны, Род… обидел тебя?

— Если бы он действительно меня обидел, он был бы мёртв, — отвечаю я. Он не знает, насколько это правда.

Профессор снова смеётся и вытаскивает из кармана резинку, собирая волосы в хвост на затылке. Свет от люстры в форме дракона, такой же, как в коридоре, отражается от кольца из оникса, и глаз таких зелёных, словно их нарисовал ребёнок, который хотел раскрасить весь мир в зелёный цвет. Я вспоминаю голос, которым он пел «Ромео и Джульетту» Dire Straits, и опять чувствую себя странно, охваченной лихорадкой, испуганно. Мне хочется сбежать прямо сейчас.

— Тогда я ухожу, — говорю я решительно.

— Нам нужно продезинфицировать рану и наложить пластырь.

— Мы ничего не должны делать, максимум — должна я.

— Ты пришла одна?

— Тебя не касается.

— Касается. Хотя рана неглубокая, ты ужасно бледная. Если умрёшь здесь, мне придётся вызвать полицию.

— Я не собираюсь умирать.

«Или, да?»

Как упрямый добрый самаритянин, он не уступает.

— Ты также моя студентка, и в каком-то смысле я чувствую ответственность. Хочешь, чтобы мы кого-нибудь предупредили?

У меня нет намерения пересекаться с Вилли и Софией, по крайней мере, сегодня. Мне просто нужна кровать, чтобы лечь на неё и уснуть. «И, возможно, умереть».

— Нет, — отвечаю и направляюсь к двери. Мне не нужно больше ничего объяснять. Убедившись, что мы все живы, Род, или как там зовут того придурка, кто хотел со мной потусоваться, — обосрался, что маленький парижский носик профессора выдержал всю тяжесть моего удара, а моя рана — не более чем ссадина, я бы сказала — наши пути могут спокойно разойтись.

Однако пока иду, я чувствую, что покачиваюсь.

«Что со мной происходит? Неужели левый удар придурка с дырявыми руками может меня заставить так себя чувствовать?»

Лорд подхватывает меня за локоть. Я поворачиваюсь и испепеляю его взглядом.

— Прости. Я просто хочу тебе помочь, — объясняет он, продолжая поддерживать меня. — У меня нет