Прикосновение ненависти - Дж. Л. Бек Страница 12

Он столько раз заставлял меня чувствовать себя в безопасности; Рен не мог сделать то, о чем говорил мой брат. На мой взгляд, они винят не того. Не может быть, чтобы человек, о котором они говорили, был тем же самым человеком, который был со мной вместе в мои худшие моменты.

Я бегу так быстро, как только позволяют мои ноги. Я не знаю, куда направляюсь. Все, что я знаю, это то, что больше ни минуты не могу оставаться в доме. Не тогда, когда потеря Адели висит в воздухе, как плотный черный занавес, закрывающий каждый луч света. Это удушает.

Мчась через сад, я чуть не спотыкаюсь, мое зрение затуманилось от слез. Она ушла. Моя старшая сестра ушла, и никто из нас ничего не может сделать, чтобы вернуть ее.

Я с трудом преодолеваю первый поворот садового лабиринта, прежде чем опускаюсь на мраморную скамью, из моего горла вырывается сдавленное рыдание. Я никогда не смогу смотреть на жизнь по-прежнему, если в ней не будет Адели.

Когда я лежу на скамейке, прижавшись щекой к холодному камню, все, о чем могу думать, — это остаться здесь навсегда. Но на самом деле я не могу этого сделать; в конце концов, мои родители придут меня искать. Я буду вынуждена вернуться в тепло нашего дома, но так долго, как смогу, я буду лежать здесь, рыдая, желая, чтобы кто-нибудь объяснил мне, почему это должна была быть она.

Я не уверена, как долго здесь пробыла, но в конце концов начинается дождь. Холодные капли на меня никак не действуют.

Благодаря каплям дождя тебе легче прятать слезы.

Где-то вдалеке я слышу, как кто-то зовет меня по имени. Я не шевелюсь и не издаю ни звука. Все, что я делаю, это лежу здесь. Не хочу, чтобы меня спасали. Хочу быть как можно ближе к Аделе, а это значит остаться снаружи и противостоять стихии.

— Скарлет. — Низкий голос, который я узнаю, приближается.

Этот голос заставляет мое сердце биться быстрее, потому что я сразу понимаю, кому он принадлежит. Рен появляется из-за угла секундой позже, его белая рубашка, мокрая от дождя, прилипает к идеально вылепленному телу. Он мгновенно заключает меня в объятия, тепло его тела передается мне.

— Господи, ты замерзла. Сколько ты уже здесь?

— Не знаю, — шепчу я. — Недостаточно долго.

В его объятиях я в безопасности. Я — все, чем моя сестра больше никогда не будет, и эта мысль снова доводит меня до крайности.

Меня не смущает, что Рен видит, как я рыдаю, словно ребенок. Меня не волнует, что он думает, не в данный момент. Даже когда я хватаюсь за его рубашку и притягиваю ближе, нуждаясь в его тепле.

— Шшш, я здесь и всегда буду, — успокаивает Рен, в то время как его огромная рука нежно проводит круговыми движениями по моей спине.

Рен другой. Он всегда был таким. Он позволяет мне чувствовать то, что я чувствую, без осуждения. Не ожидая, что я буду сильной. Не просит меня сдерживаться или остановиться. Он просто позволяет мне быть собой, свободной, как птица, и я не знаю, как его за это отблагодарить.

— Я так скучаю по ней, а ведь она умерла совсем недавно. Как я переживу предстоящие дни? Как виживу, когда часть меня словно умерла вместе с ней? Мои родители ждут, что мы будем притворяться, будто все в порядке, но это не так, Рен. Ничего не в порядке. — Слова вырываются из меня сами.

— Ты справишься. Обещаю. Я буду рядом с тобой на каждом шагу этого пути, и с каждым проходящим днем потеря будет становиться все легче. — Он поднимает меня, и, как маленький ребенок, я забираюсь к нему на колени, позволяя укачивать меня, пока безудержно рыдаю у него на груди. — В нашем мире смерть — это просто еще одно событие, ступенька, но я знаю не хуже тебя, что твои родители никогда не будут смотреть на смерть твоей сестры так, словно ее никогда не было. К сожалению, слабость — это не то, что мы можем позволить себе показать. Прямо сейчас, как бы тяжело это ни было, ты должна быть сильной.

— Я не могу. Я не сильная.

— Ты одна из самых сильных людей, которых я знаю, Скар, и ты сможешь снова обрести счастье.

Я отстраняюсь, глядя на него снизу вверх. Он промок до нитки, и, похоже, его, как и меня, это не беспокоит.

— А что, если я не смогу?

Нежно, словно прикасаясь к раненому животному, он обхватывает мою щеку. Я не могу объяснить чувства, которые пронзают меня, потому что их слишком много сразу.

— Сможешь. Я буду рядом, чтобы убедиться, что ты снова обретешь счастье. Пока я жив, ты будешь защищена, в безопасности от всего плохого в мире, и ты будешь счастлива, потому что я никому не позволю отнять у тебя эту радость.

Тогда я впервые поняла, что испытываю к Рену нечто большее, чем глупую подростковую влюбленность. Тогда я узнала, как легко и просто влюбиться в него до беспамятства.

Воспоминание всплывает, как мыльный пузырь, а настойчивый стук в дверь возвращает меня в настоящее. Этот кошмар теперь моя реальность, и от него никуда не деться. Как я могла поверить во что-то настолько уродливое и темное о нем, когда воспоминание о его обещании постоянно звучало у меня в ушах?

Дверь со скрипом открывается, и внутрь просовывается голова моей матери. Я вижу беспокойство, запечатленное на ее лице. Черты лица, из-за которых мне кажется, что я смотрюсь в зеркало. Она убирает несколько прядей светлых волос со своего лица в форме сердечка. Старше она или нет, но все равно красива, источая юность, которая иногда заставляет меня забывать, что она моя мать, а не лучшая подруга.

— Все в порядке? Я стучала, а ты не ответила, но я не хотела врываться.

— Все в порядке, — вру я сквозь зубы.

Он обещал вечность, но у меня было всего несколько украденных мгновений и поцелуев в тени. Действительно ли я когда-нибудь принадлежала ему? Мне уже известен ответ. Я смотрю на маму и жалею, что не могу рассказать ей все секреты, которые храню внутри, понимая, насколько она предана моему отцу и к какому расколу это может привести между ними, если я расскажу ей, поэтому предпочитаю