Измена. Ты нас променял (СИ) - Барских Оксана Страница 11

– Ты должна думать не только о себе, Алевтина, но и о своей семье. У тебя стареющая мать, двое неустроенных младших братьев и отец-инвалид. Кто о нас на старости лет заботиться будет, скажи, пожалуйста?

Она почти вышла из себя, я даже по голосу слышала слезы. Вот только если раньше они заставляли меня чувствовать за собой вину, то сейчас совершенно не трогали. С возрастом я приобрела к ним иммунитет. Знала уже, что она просто играла на моих эмоциях и пыталась так развести меня на нужные ей чувства по отношению к ней.

– Почему молчишь? Стыдно слово матери сказать, верно? – произнесла она победно, считая, что сумела до меня достучаться, а я лишь тяжко выдохнула, изрядно устав уже от нашего разговора.

– Это всё? Или что-то еще? Мне нужно себе ужин приготовить. Если ты закончила, то я бросаю трубку.

Сначала по ту сторону звучит тишина. Даже отчим перестал греметь посудой, якобы выискивая что-то на кухне, а на самом деле нагло подслушивал, желая знать все подробности. Я и не сомневалась, что мать снова врубила звонок на громкость, ведь “у них с Егорушкой нет друг от друга секретов”.

– Я не поняла, Алевтина. Ты мне сейчас перечишь? Матери родной? Что за тон? – чуть ли не завизжала, наконец, она, придя в себя после моего равнодушия.

– Ты правда хочешь поговорить о моем тоне? – иронично спросила я, больше не собираясь скрывать свое настроение и отношение.

Раньше я держалась ради Ольги, которая уговаривала меня поддерживать с родней хорошие отношения, а сейчас поняла, что стала всего лишь жертвой ее интриг. Пока не знала, как в этом замешана моя семья, но теперь я была на сто процентов уверена, что они сыграли в этой истории не самую последнюю роль.

– Ты вообще слышала, что я тебе минуту назад говорила? Или как обычно витала в облаках, Алевтина?!

– Слышала, мама, слышала. Вот только ты далеко не стареющая, твой муж мне далеко не отец, а твои сыновья – здоровые лбы, которым пора искать себе работу, чтобы в будущем содержать тебя и твоего Егорушку. Или ты думаешь, что нашла лохушку в виде меня и собиралась до самой моей смерти всей семьей доить меня, как какую-то корову? Серьезно считаешь меня такой идиоткой? Тупицей?

– Ты… Да как ты…

– Да как я смею? – перебила я ее, угадывая мысли наперед.

– Проспись, Алевтина, утром поговорим снова. Ты явно не в себе. Ольга права, тебе нужно серьезное лечение.

Я застыла, услышав имя двоюродной сестры.

– Ты говорила с Ольгой? – прохрипела я, хватаясь за горло.

Чувство такое, словно меня ударили кувалдой по голове, настолько она стала чугунная и ватная. Я будто потерялась на несколько секунд в пространстве и времени, так сильно вдруг закружилась голова.

– Конечно. Она твоя самая близкая подруга, как еще я могу узнать, что с тобой происходит. Я поначалу не верила, что ты тронулась головой, но после разговора с Давидом всё встало на свои места. Ты снова начала выдумывать небылицы, как делала это в восемнадцать? Зря мы тебя в больнице дольше не продержали. Сжалилась я над тобой, зря-зря. Не пришлось бы сейчас так перед Давидом краснеть.

Я стиснула челюсти, услышав жестокие слова матери. Когда-то она сама подписала документы на мое направление в психбольницу, но все эти годы она ни разу про это не вспоминала, а сейчас вдруг надавила на больное. Мне казалось, я забыла про те ужасные недели в том заведении, а она взяла и всколыхнула так и не зажившую рану. Чувство несправедливости, оказывается, горчит во рту. Я и забыла этот неприятный привкус.

– Больше никогда не звони мне, ты для меня умерла, – потухшим голосом произнесла я, не слушая дальше, что мама говорит мне, и сразу же бросила трубку.

Как бы я ни хорохорилась и не убеждала себя, что всё хорошо, но это было не так. Я будто снова стала маленькой беззащитной девочкой, которую обижают все кому не лень, а я даже защититься не могу. Вся я словно оголенный нерв с искрящимися проводами. Тронь, и загорится.

Мне казалось, что на этом неприятные звонки не закончились, но когда я уже легла на постель, снова раздался звонок. Не высветься на экране рабочий номер, я бы его, может, проигнорировала, но решила отчего-то, что это мой непонятливый секретарь, который не понял моего сообщения, что на работу я не выйду. Но звонил не он.

– Алевтина Павловна, вы не могли бы завтра подъехать в офис? – после приветствия сразу же перешел к делу Ждан Игоревич Жванецкий, правая рука Давида.

– В чем дело? Я же сказала своему секретарю, что беру выходной.

– Это срочно. Нужна ваша подпись на договоре с контрагентом. Код красный.

– Звоните Давиду. Это в его компетенции. Он генеральный. Не я.

Я говорила сухо и по-деловому, стараясь не показывать сотруднику, что что-то не так, но в этот момент смотрела на себя в зеркало в коридоре и видела перед собой опухшее заплаканное лицо и потухшие глаза. В них больше не было жизни, что меня по-настоящему испугало.

– Давид Демидович недоступен, – прозвучал извиняющийся голос его заместителя. – На случай его отсутствия у вас есть право подписи. Я бы не стал вас беспокоить в ваш выходной, но дело не терпит отлагательств. Если мы не отправим бумажную копию договора сегодня, нас ждут многомиллионные штрафы.

– Разве Давид не подписал всё на неделе?

– Документ забрала налоговая. Секретарь перепутала папки и отдала им его вместе с полугодовым отчетом прошлого года.

Я стиснула челюсти и едва не зарычала, чувствуя себя беспомощной. Чувство ответственности во мне возобладало, ведь от меня зависели сотрудники, которые не виноваты в том, что у меня проблемы с мужем.

– Хорошо. Утром буду в офисе. Ненадолго, Ждан Игоревич, – предупредила я заместителя Давида, и он согласно хмыкнул, понимая, что все документы на подпись должны быть оформлены и лежать уже на столе к моему приходу.

Я сбросила вызов и откинулась на спинку стула и глядя в окно на ливень. Не покидало чувство, словно это ловушка. Впрочем, что мне сделает Давид при посторонних людях? Он слишком дорожит своей репутацией, чтобы вынести сор из избы. Не станет унижать ни себя, ни меня, так что даже если это такой хитрый ход с его стороны, он не сделает мне морально хуже. Он уже меня убил. Во всех смыслах.

Я долго лежала в кровати в полной темноте. Благо, до второго звонка матери успела приготовить еды, так что к приходу Паши его ждал сытный ужин. Хоть так я отблагодарила его за гостеприимство. Заходить ко мне в гостиную он не стал, но я на всякий случай прикрыла глаза, чтобы он не вздумал со мной говорить. Мой вид слишком явно говорил о том, что я расстроена.

Паша ушел рано утром. О том, что он вообще ночевал, говорила немытая чашка с остатками кофе. Посуду после ужина он за собой помыл, видимо, сразу.

Несмотря на то, что я была уверена в гордыне Давиду, всё равно на всякий случай взяла с собой пистолет. Там еще оставались патроны. Не то чтобы я собиралась стрелять, но с ним я чувствовала себя гораздо безопаснее.

Но когда я пришла в офис, меня ожидал неприятный сюрприз. И дело было вовсе не в Давиде.

В моем кабинете за моим креслом сидела Ольга. Вальяжно так, по-хозяйски, будто примерялась к кабинету. Качалась на кресле и мотала ножкой в туфельке на шпильке, оглядываясь по сторонам с таким видом, словно решала, что выкинуть.

– Что ты тут забыла? – прорычала я, ощущая накатывающий волнами гнев, который я попыталась сразу же подавить. Мне нельзя нервничать, не стоит об этом забывать.

– Осматриваюсь в своем королевстве, дорогая. Скоро всё здесь станет моим, ты разве не знала? По глазам вижу, что не знала. Ну ничего, я тебя просвещу. Стол у тебя, кстати, говеный. Красный дуб? Фи, как пошло. Я закажу что-то посветлее, – сморщилась она, затем взяла из тумбочки ножницы и демонстративно провела острием по моему столу, оставляя на нем характерные борозды. Дрянь.

Глава 11

Ольга сидела напротив меня, в моем же кресле, запрокинув ноги на стол, и смотрела на меня с видом победительницы, взошедшей на пьедестал.